Самая что ни на есть настоящая. В отличие от того, кто сидит напротив.

– Смешно, Марат. Пришла вся такая на образе в брендовых шмотках. Типа чтобы за свою приняли. Ага, как же! – закатывает глаза. – Откуда ваще нарисовалась спустя столько лет и на фига Эмме понадобилось тащить её в Москву?

– У Назаровой мать умерла. Она письмо подруге оставила. Та передала его Багратовне, – вкратце рассказываю историю.

– И чё? – невозмутимо хлопает ресницами. – Пусть бы чалилась в этом своём приюте! Это ж она теперь и живёт у вас, да?

Киваю.

– Нехило. Нет, ну как повезло ей, что мать умерла!

– Ты в себе, Красовская? Последний коммент перебор. По-моему, это даже для тебя слишком.

Она цокает языком.

– Да я в том смысле что она жила всю жизнь как нищебродка, а тут ба-бах – и в семью миллиардерши попала. Пипец, везучая! Ну ничего, здесь ей точно не рады. Кайфовать не получится. Будет отгребать ежедневно.

– Слушай, давай не будем про неё.

Итак достало, что новоявленная Немцова повсюду. Дом, школа, лёд.

Последнее особенно бесит. Потому что это только моё!

– Ты прав. Обсуждаем не пойми что! – убирает зеркальце в сумку. – Ты лучше скажи, послезавтра идём на вечеринку к Царёву? Днюха как никак.

– Идём.

– Только проблема есть. На чём поедем? Тебе же тачку не вернули, да? – уточняет расстроенно. – Моя ауди ещё в тюнинг-салоне. Не можем же мы тупо на такси туда приехать. Как-то стрёмно.

– А… То есть без тачки я тебе не компания? – смеюсь.

– Что за глупости, Маратик? – обнимает за шею. – Я просто мысленно накидываю варианты. – Кататься же по Москве собирались с ребятами.

– Да не парься ты так, я найду машину.

– Отлично! – сразу меняется в лице. – Я в тебе и не сомневалась! – тянется к губам, загадочно заглядывая в глаза. – Предки, кстати, на пару дней сваливают, – тон становится эротично-завлекающим. – Можем после вечеринки зависнуть у меня. Я по тебе соскучилась, – запускает пальцы в мою шевелюру. – Надоело по углам зажиматься. По-нормальному хочу, – заявляет капризно.

– Вот как? – выгибаю бровь. – Вчера ты была всем довольна.

– Нас чуть не застукали, – жалуется, при этом улыбаясь.

– Сама же говорила, что тебя это заводит.

– А ещё меня заводят цветы и подарки из ЦУМа, – шепчет, поправляя ворот моей рубашки. – Ты помнишь?

Эля у нас мастер непрозрачных намёков.

– Помню.

Продолжаем начатое.

– Харэ так откровенно сосаться! Вы находитесь на территории приличного образовательного учреждения, – доносится до нас голос Глеба.

– Викторов, ты как всегда не вовремя, – пару секунд спустя вместо приветствия бросает Эля.

– И тебе салют, Красовская.

– У тебя такие синяки под глазами. На шарпея похож, – не стесняется она в высказываниях, поправляя волосы. – Патчи дать?

– Какие на хрен патчи?

– Обычные, Викторов, корейские гидрогелевые. Пятнадцать минут – и будешь как новенький. Отвечаю.

– Иди ты в жопу со своими патчами, – отмахивается от неё друг, опуская на глаза очки.

– Ладно, общайтесь. Не буду мешать. Пойду найду Шилову. Увидимся, – Эля целует меня в щёку. – И кстати, я ж надеюсь, вы оба уже проголосовали?

– Чё?

– Алё, – замечает коллективный когнитивный диссонанс. – Я про конкурс красоты, – напоминает раздражённо. – Кандидатов окончательно утверждают в понедельник. Так что не забудьте подойти к Кате сегодня.

– Тебя ещё не задолбало? Каждый год самоутверждаешься, королева.

– Не задолбало, – цедит сквозь зубы. – Кто ж виноват, Глебушка, в том, что у меня нет достойных соперниц?

– По поводу соперниц, там на стенде новенькая появилась.

– Какая ещё новенькая? – хмурит брови Красовская, в секунду включая боевой настрой.