– Моя мама была порядочным человеком. Я… Не верю в эту грязь. Там что-то не так.

Он поджимает губы.

– Если драка из-за матери, то какого хрена Сокол нарисовался на горизонте?

– Просто хотел отдать мне вещи.

– Наивная. Он ничего просто так делать не станет.

– По себе судишь?

– Не тех друзей заводишь, Назарова...

Пытаюсь отряхнуть юбку от пыли.

Вид у меня конечно тот ещё…

– Даже если так, тебя это не касается.

– Ты правда так считаешь? – он ухмыляется. – Смотри, станешь разменной монетой. У меня с Соколовским, к твоему сведению, давние счёты.

– Я здесь причём? – осматриваю коленку.

На ней болезненная ссадина.

– Мозги включи. Ты имеешь отношение к моей семье и можешь быть интересна ему только по этой причине.

Моя очередь ухмыляться.

Может это от того, что я, резко выпрямившись, замечаю его взгляд, направленный на мои ноги.

Дина была права. Юбка и правда чересчур короткая.

– Из-за тебя у нас большие проблемы, Назарова. Ты в курсе?

Встречаемся глазами и я опять совсем ни к месту думаю о том, что Марат Немцов, с точки зрения эстетики, очень красивый парень.

Даже слишком красивый, пожалуй. Выглядит как кинозвезда и, конечно, прекрасно знает об этом.

– Дома скандал. Вся грёбаная правда вылезла наружу. Багратовну допекают журналисты.

– Я держала язык за зубами. Это не моя вина.

– Твоя вина, Назарова, в том, что ты вообще появилась. На свет, – добавляет язвительно.

– Ты слишком часто произносишь мою фамилию. Так сильно нравится? – мой черёд колоть.

– Чтобы не забывала, кто ты есть.

– Это вряд ли случится, учитывая ваше ко мне отношение.

– Ожидала чего-то другого?

– Разве что большей человечности, – отворачиваюсь к окну и наблюдаю за тем, как по стеклу сбегают капельки дождя.

– Тебе грех жаловаться, знаешь ли. Отмыли, причесали, упаковали в брендовое шмотьё, привели в божеский вид. Живёшь в Барвихе. Учишься среди элиты. Небось и мечтать не могла о подобном, сидя в этой своей дыре...

– Я мечтаю лишь о том, чтобы мне вернули мою прежнюю жизнь, – отвечаю с грустью. – Жаль, что это невозможно.

– Возможно. Я самолично готов подкинуть тебя назад к детдому. Вообще не проблема, Назарова. Пятнадцать часов – и мы там.

Снова смотрим друг на друга.

– Не получится, вот досада! У тебя ведь машину на днях забрали, верно? – напоминаю ехидно.

– Одолжу у друга по такому случаю.

Средний палец ему показываю.

– За жестами следи. Не то…

– Не то что? – провоцируя, задираю подбородок.

– Приехали, – сообщает водитель, вмешиваясь в нашу перепалку, – но должен предупредить: снаружи дождь и журналисты.

– Прекрасно, мать вашу! – парень пододвигает к себе ногой спортивную сумку.

Дёргает за молнию.

Достаёт оттуда чёрную толстовку и бросает прямо в меня.

– Зачем это? – спрашиваю, нахмурившись.

– Ты себя видела? Ещё решат, что Немцовы тебя избивают. Считаешь, недостаточно поднасрала моей семье? Одевайся давай в темпе. Я из-за тебя на тренировку опаздываю.

Ныряю в просторную худи и меня тут же окутывает уже знакомый мужской аромат.

– Двигаемся к центральному входу максимально быстро. Ни с кем не разговаривай. Поняла?

Киваю.

Водитель открывает дверь.

Выбираемся из машины.

Марат отказывается от зонта, накидывает мне на голову капюшон и сдвигает так, чтобы он спадал на лицо.

– Пошли.

Идём по направлению к Ледовому Дворцу и в какой-то момент в нашу сторону начинает двигаться толпа людей.

– Они…

– Не отставай.

Едва поспеваю за ним.

Журналисты окружают нас. Начинают наперебой задавать вопросы. Фотографировать.

Это всё дезориентирует.

Я бы точно растерялась, но Марат не позволяет этому случиться.