- И далеко придётся идти после того, как переправимся? – спросил Макс.

- Около пятидесяти километров по прямой. По старому шоссе будет больше, так как оно малость искривлённое.

- Чёрт, - негромко, но тоскливо выдохнул Валера.

- Ладно, не переживайте раньше срока, - успокоил бойцов Латышевский, - мосты раньше строили основательно, сами всё сейчас увидим.

Вездеход полз со своей обычной скоростью, однако теперь эта скорость казалась очень уж медленной. Впереди экспедицию ждал ещё один мёртвый город, самый большой из всех, ими виденных по пути. Да и вообще, лишь немногие, включая Пустынника, видели раньше такие большие города.

Минут через сорок они уже находились почти у самого города. В глаза бросилось огромное количество насквозь проржавевших автомобилей, запрудивших все въезды в город.

- Что за чёрт?! – с досадой воскликнул инженер, - почему тут так много машин?

- Это беженцы, - пояснил Пустынник, - дальше мы, скорей всего, не проедем. Когда началась Эпидемия, огромные количества людей пытались спастись бегством, убравшись как можно дальше от очага заражения.

- Это я понимаю, но почему все эти машины именно тут?

- Потому что все эти люди добрались только сюда. Дальше их не пустили.

- Как не пустили? – ужаснулась Ольга, - кто не пустил?

- Другие люди. Чтобы остановить распространение «химеры», беженцев пытались не выпустить из зоны бедствия. Этого, конечно, много где не удалось сделать, огромные массы людей в отчаянье бросались на солдат, колючую проволоку, пулемёты и бронетранспортёры. Прорывали кордоны, точнее, даже сметали. И вирус продолжал распространяться – ведь многие беженцы уже были заражены. Были убиты сотни тысяч беженцев – но всё напрасно. В конце две тысячи двенадцатого года очаг заражения площадью в тысячи квадратных километров был зажат между двумя реками – Днепром и Волгой, а в начале две тысячи тринадцатого эпидемия вспыхнула с новой силой – уже во всём мире, везде одновременно.

- Откуда, чёрт побери, вы всё это знаете? – изумился Слепнев.

- Я читал сохранившиеся газеты, которые находил. Под Москвой я наткнулся на укреплённую усадьбу, в которой был мощный радиопередатчик – тогда многие люди увлекались любительскими радиостанциями. Хозяин того дома продержался до две тысячи четырнадцатого года, а затем застрелился. Но до последнего дня он вёл журнал, в который записывал всё, что сообщали ему другие радиолюбители – когда все коммуникации были оборваны, именно они стали последним средством передачи информации.

- Поразительно! Просто невероятно! И вы всё это время молчали?!!

- Меня никто не спрашивал. Я думал, это никого не интересует, - пожал плечами сталкер, - то есть, теперь-то я уже знаю, что данные очень ценные, но тогда, когда я читал это, то не был способен осмыслить важность этого журнала.

- И где этот журнал?!

- Я положил его туда же, где взял – в сейф радиста.

Слепнев сокрушённо покачал головой. Ещё бы, источник из первых рук, освещающий все тогдашние трагические события.

- А скажите, там была точная дата падения метеорита?

- Да. Двадцать восьмое октября.

- А начало эпидемии?

- Радист не был уверен, но написал, что первые случаи нападения свихнувшихся людей произошли в Москве спустя четыре дня. Спустя шесть дней Москва уже кишела носителями «химеры», нападающими на всех подряд.

Петруха быстро взглянул на своего старшего коллегу:

- Семён Борисович, вы думаете о том же, что и я?

- Полагаю, что да. Инкубационный период «химеры» был тогда менее пяти дней. Хотя, как мы знаем, теперь он составляет пару месяцев, плюс-минус. И я без понятия, чем это объяснить.