– До свидания, – киваю, отворачиваюсь от нее, и тут понимаю, что еще минуту назад пустая улица полна народу. Возле каждой калитки, возле каждого забора кто-то стоит… Все выглядывают, смотрят… Видимо интересно наблюдать за скандалом.

– Мама, я иду с ней! – объявляет Эльдар.

– Что? Ты остаешься! Ты не поедешь больше в Москву! – мама не унимается, а у меня впервые появляется мысль, что зря я полезла в эту семью. Сейчас рассорю их всех…

– У меня там работа. Не хочешь пускать мою невесту в дом, я ее приведу в свой!

– Родовая травма? – смотрит мне в глаза, а я киваю. Усмехается, скорее самому себе.

– Да, родовая. Обширная гематома, тремор рук и подбородка, а еще проблемы со зрением. – Стараюсь максимально спокойно и отстраненно объяснить ситуацию. Хотя внутри все переворачивается, – Ему уже закапывали глазки, но есть большой риск, что в дальнейшем это не поможет, и он потеряет зрение. И пока роднички не зажили, прооперироваться будет менее опасно, чем в более позднем возрасте. Головка еще мягкая, кости подвижные и срастутся без каких либо дефектов.

Эльдар подозрительно смотрит на меня, и я неосознанно начинаю оправдываться, что я это не сама придумала, хотя это и так понятно. Он уже прочитал медкарту, и я всего лишь повторяю слова нашего невролога:

– Мне так сказали. Ну и пока нет серьезных последствий.

Он ощупывает детскую головку, и удивленно оборачивается к медсестре:

– Ни один родничок не зажил, даже затылочный еще открытый. Времени еще предостаточно. В лучшем случае к полутора годам что-то затянется. А полное срастание годам к трем. У хирурга наблюдаетесь? Что говорит?

– Наблюдаемся, патологий нет. Только роднички… Но один раз он упал неудачно, затылочком, я думала он умер. Весь натянулся как струна, дышать перестал, я его так трясла от страха, что он очнулся. В поликлинике сказали что такое бывает, ничего страшного, просто особенность организма.

– Да, открытые роднички, незрелая кора… К трем годам пройдет, но ударяться ему нельзя. И надо будет наблюдаться у невролога до самой школы. Хотя в вашем случае все равно без невролога никуда.

Он слишком внимательно осматривает Руслана, но на меня не смотрит. Я понимаю, что он меня ненавидит… Не простил и прощать не собирается. Потому что я его бросила. Но был ли у меня выбор?

Воспоминаю нашу встречу. Перед глазами картинка, от которой я наверно буду улыбаться даже на смертном одре. Я ведь до сих пор люблю Эльдара. Только никогда ему в этом не признаюсь.

Помню эту холодную, промозглую весну, которая никак не могла толком начаться. На самом деле, не простудись я тогда, не замерзни… Кто знал, как бы повернулась моя жизнь? В общем у меня порвался ботинок. Как-то так вышло. И слякоть, вся эта кашица затекла в обувь. В итоге нога замерзла так, что мне казалось что я себе отморожу пальцы, и мне их отрежут.

Я ехала с учебы. А нужно было из метро пересесть на автобус… В общем я решила, что кофе мои планы уже точно не сломает. Какая разница, когда я приду домой? А хотелось чего-то горячего, к тому же неприятно саднило горло. Я зашла в торговый центр, поднялась на третий этаж, где и взяла кофе, курицу и картошку фри. Меньше всего я думала о том, что я с кем-то познакомлюсь.

И когда ко мне подсел парень совсем не русской национальности, я очень удивилась. У него в руках был поднос.

– Тут мест нет. Можно я тут поем?

Он это произнес так просто, что я кивнула. И даже не догадалась посмотреть, были места еще, не были… У него был набор из Макдака. Он поставил поднос с большим стаканом колы и каким-то гамбургером или около того.