– Мне сказали что это сложный случай, – оправдываюсь, но Эльдар от моих возражений еще больше звереет:

– Мамочка, бегать и рассказывать надо было раньше! При правильном эффективном лечении уже сейчас бы все было позади, а вы время потеряли! Целых восемь месяцев! Вам диагноз поставили скорее всего либо в роддоме, либо при первом полном обследовании в два месяца! Тогда надо было думать и бегать, а сейчас просто делайте что я вам говорю как клинический невролог, – Эльдар поднимает глаза к потолку и качает головой, – Понимает она. Молчи уже. Сидела ждала у моря погоды. Ты же знала что я детский невролог, чего ты ждала все это время? Что как-нибудь само рассосется? или прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете? Надежда Николаевна, направление оформляйте, и пусть мамочка распишется что согласна на госпитализацию.

2 года назад

Я иду обратно по этой пыльной дороге, не поднимая голову. Все соседи на меня таращатся, как будто я в зоопарке каком. Эльдар что-то объясняет матери. Он хоть и говорит спокойно, но я чувствую в его голосе такое возмущение, что понимаю, он сейчас максимально взвинчен.

А она его уговаривает… И тон значительно мягче, нежели когда я рядом стояла. Постепенно их голоса становятся все тише… Потому что Эльдар продолжает что-то доказывать матери, а я уже потихоньку добралась до поворота. Если я ничего не перепутала, то надо свернуть налево в переулок, там будет еще одна дорога, потом направо, до конца… К автобусной остановке.

Мне так обидно, что я с трудом сдерживаю слезы. Почему ко мне так отнеслись? Ведь мама Эльдара меня фактически не знает! Но на порог не пустила. И как строить отношения, как строить семью, если родители не то чтобы не одобряют? Если они категорически против? Если брак со мной разобьет сердце матери моего будущего мужа?

Ситуация неразрешимая. И что самое грустное, я воспитана таким образом, что все должно быть по согласию, в радости… А тут… Какая радость?

Я заворачиваю в переулок, когда слышу приближающиеся шаги. Эльдар закончил общаться с матерью и теперь меня догоняет. Поглядываю на него. Бледный, злой. Сжимает тонкие губы, ноздри широкие, тяжело дышит.

Я иду молча, разглядывая тропинку.

– Не бойся, – произносит едва слышно, – Мы поженимся.

– А что скажут твои родители? – поглядываю на Эльдара. – Ты разобьешь им сердце.

– А они разобьют мне жизнь, если я женюсь на Фатиме! – рявкает, – Мы не подходим друг другу! Мы и раньше-то не подходили, но сейчас… Она всю свою жизнь прожила, не выходя из дома. У нее образование – три класса и коридор! Да о чем с ней вообще разговаривать?!

– Зато она воспитана в традициях твоего народа, – развожу руками. Нет, я не хочу отдавать Эльдара этой самой Фатиме… Я его люблю. Но еще больше меня беспокоит то, что женитьбой он может сломать себе жизнь. Это сейчас он меня любит. А что, если ссора с семьей сломает его? Это мне можно выходить замуж за кого угодно. Хоть за негра! А ему…

– Я не хочу жениться на девушке, которая воспитана в традициях моего народа!

– Почему?

Он останавливается, и я тоже. С одной стороны длиннющий забор, за ним – сад. Наверно это школа. С другой – дома. На самом деле здесь по-своему уютно, даже красиво. Вот только недружелюбно совсем.

– Мне бы все подошло, если бы я не отправился получать образование в Москву. Если бы я всю жизнь провел тут, в республике. А родители меня окунули в другую среду. Светскую! Так что они от меня хотят сейчас? И теперь достоинства местных невест мне достоинствами совсем не кажутся!