— У меня кабан забит, — я мотнул головой в сторону леса. Пока за оборотнями гонялся, наткнулся на кабанчика, так и думал, чтобы Яську накормить.

Девушка поставила мангал и покопалась в ведре:

— У меня и уксус есть!  — показала мне пластиковую бутылку с яблочным уксусом. На этикетка, по крайней мере, так было написано.

— Кто ж в уксусе мясо маринует? В вине надо, — прищуривался я, рассматривая её фигуру в широкой одежде.

Я не обижу её, но досада брала и даже обида. Почему не мой ребёнок?

— «Поссоримся, Геннадий Гурьянович», — пригрозил возмущённый Догода.

   Вообще мой учитель Василий Иванович любил чужих детей воспитывать. И мне стоило поучиться.

Пусть бы девочка родилась, на мать похожа.

Я, прикрыв глаза, подставил лицо мягким хлопьям снега. По крови потекло колдовство. Я даже не заглядывал в будущее, я просто знал, что девочка будет.

— Да вино это и есть уксус, только воздух допусти, сразу кислота пойдёт, — отвечала Яська, которая вовсе не девчонка, а очень взрослая особь, и мне бы стоило её опасаться и уважать, но я ехидно фыркнул:

— Ясень пень.

Тут я вспомнил, что в истинной паре почти сразу начинается полное ощущение партнёра. Все эмоции, глубокие чувства  переживаешь, как свои. И я только что выдал всё своё негодование по поводу её беременности.

Яся нахмурилась, пытаясь понять, с чего бы я обзываюсь. Не двигалась и смотрела так пристально на меня, что я побоялся, как бы не сбежала. Вот прямо сейчас и подумала, чтобы свалить. Поэтому продолжил разговор:

— Кто отец ребёнка?

— Какого ребёнка? — округлила глаза девушка и оглянулась в поисках ребёнка.

– Твоего ребёнка, Ясения! – повысил я голос.

Она выпучила тёмные глазища, а потом медленно опустила взгляд на пальто. Бросила мангал и быстро расстегнула замёрзшими красными пальчиками большие пуговицы.

Под пальто оказалось серое платье, охрененно подчёркивающее полную грудку, фигурку приятную.  А  живот торчал вперёд, отчего у девочки была заметна талия.

Яся не поднимала на меня глаза, быстро запахнула пальто обратно.

Она не помнила. Беременность стала для неё новостью. А ещё ей стало горько, что я раздражён из-за этого. И теперь я всем сердцем почувствовал, что она собралась свинтить от меня куда подальше. Я офигел от такой реакции.

Куда это собралась?

Я только во вкус вошёл, женщину распробовал, влюбился, можно сказать, до глубины своей тёмной души, а она уже лыжи навострила.

Отпустить я её уже не мог.

Мы - истинная пара. Она пропадёт без меня. Я её хочу, люблю и уже смирился, что у нас будет ребёнок. Даже если я ошибся и родится парень, буду бойца воспитывать, что ещё остаётся.

— Всё хорошо,  — быстро приблизился к ней и обнял.

Рядом с ней было спокойно. Тепло и радостно. Я хотел её себе, с собой и навсегда. Погладил по волосам, помог застегнуть пуговицы.

— У тебя есть перчатки? — тихо спросил я, глядя как застывают на длинных пушистых ресницах слёзы.

Довёл жену. Идиот! Я полный идиот!

Она отрицательно покачала головой. Я собрал её ручки вместе и спрятал в своих ладонях.

Странно, что она мёрзла. Даже беременная оборотница не реагирует так на холод.

Всё равно люблю её. Влюбился с первого взгляда, как мне тваре бесстыжей не стыдно так с любимой девчонкой поступать.

Я даже думать не смею! Что бы бросить из-за ребёнка, или ругать её.

— Половину кабанчика замаринуем, половину сейчас пожарим.  — Я накренился и поцеловал её солёные глаза. — Не реви, Ясенька. Справимся. Срока тоже не знаешь?  — Опять прижал к себе и спрятал, прикрывая краями куртки. – Через месяц вернёмся домой. У меня дом большой, не достроен, правда, но там две комнаты уже есть, нам на первое время хватит. У людей купим, что надо для ребёнка.