—О, Исаев, ну выглядишь получше, конечно, — она проходит, приносит какие-то лекарства. Да куда ж столько? Мне уже лучше, я почти готов бегать. Завтра буду готов и пойду на пробежку. Вот так и имел я всех в виду.

—Здрасти…— посматриваю на бейдж и читаю «Любовь Ивановна, старшая сестра».— Любовь, спасет мир, Ивановна, — на лице отображается лениво-соблазнительная улыбка. —Скажите, пожалуйста, а Яну сегодня ждать?

Старшая медсестра переводит на меня подозрительный взгляд, и сама расплывается в улыбке Гринча. А потом достает ручку, что-то помечает в бумагах и кладет их на тумбочку.

—Ах ты ж подлиза, оказывается. Что, понравилась твоя спасительница? — она упирается бедром в столик и складывает руки замком перед собой.

Спасительница? В смысле? И пока я пытаюсь собрать мозги до кучи, эта прекрасная женщина в белом помогает мне. Хвала небесам!

—Четвертая отрицательная. Поделилась с тобой наша Яночка, теперь ты вон какой румяный персик, — ухмыляется, пока я перевариваю.

Кровью поделилась, значит. Вау. Это, блять, мне сейчас сносит башку окончательно. Я прикидываю уйму вариантов, как бы ее отблагодарить, но все они упираются в то, что я лежу тут овощем и принимаю капельницы, будь они неладны!

По вене вместе с особым трепетом от того, что теперь у меня внутри частичка Кудрявого облачка, пускается еще и странная злость на собственное бессилие. Да все, подлатали и ладно! Хер ли мне тут лежать? Сколько можно? Глотаю поглубже воздух и сразу хмурюсь…Ну да…вот столько, пока не пройдет, наверное. Да посрать!

Особое волнение локализируется внизу, ударяя импульсы возбуждения совсем не туда, куда сейчас очень надо. А надо в мозг! Он у меня вообще раскалывается. В голове же одна Яна стоп-кадрами гуляет, мелькает и мелькает, аж все кружится.

—Воу, боец, ты там полегче, а то я не готова увидеть картинки 18+ в палате военного госпиталя.

Она выразительно указывает на мой пах, и я улыбаюсь шире. Да, немного увлекся, да с кем не бывает?

—Утренняя эрекция!— рапортую без тени смущения, мне за мой стояк должно быть стыдно только в бане с мужиками, а в остальном гордиться чем есть всегда.

—В обед! Начну думать, что на меня…

—Вы прекрасны, спору нет, а когда Яна зайдет?

Любовь Ивановна закатывает глаза и бросает беглый взгляд на меня, а потом на часы, что-то прикидывает в голове и уверенно заявляет:

—У Яны пары, она только к трем тут будет. Не вздумай вести себя с ней как озабоченный солдафон. Она дочь мэра, нежная и воспитанная девочка. И если хоть что-то пойдет не так, я мало того, что сама с тобой разберусь, а потом еще и ее папка подключится. Будет больно и запомнишь на всю жизнь. Больше никаких утренних эрекций не будет. Нечему будет подниматься.

Порыв предупреждения ударяется в лицо немыслимой бурей эмоций, искрящих как замкнутая проводка. Дочь мэра…Красивая у мэра дочь, я о нем не так много знал, но видел, конечно, да имел представление, что мужик хороший. А судя по Яне, он вообще охуенный человек. Надо бы руку пожать и сказать «так держать, мужик, постарался от души».

Хочу себе.

Дочь Мэра.

Нежное Кудрявое Облачко…

—Херня вопрос.

—Вот это по-нашему, дерзай, боец. Но напоминаю, что выиграть сражение…

—Не значит выиграть войну, — повторяю, глядя ей в лицо.
Хорошая тетка, поможет. Наверное. Ну или на крайняк оторвет мне яйца…

ЯНА

Я просыпаюсь со стойким ощущением усталости. Она не прекращает меня преследовать вот уже несколько месяцев. Если сначала я пила всякие стимуляторы внимания, то сейчас просто забила и пью кофе. В таких объемах кофеин, естественно, вреден, и как доктор я это понимаю прекрасно, но вот как уставший студент…нет. И вот я сижу пью кофе за завтраком, вспоминая все те жуткие рекламы, обещающие заряд бодрости на весь день. Где он, заряд?