Подружку Алан успел подхватить. Портьера не колыхнулась? Вроде, нет. Или их сейчас пришпилят-таки чем острым. Всеслав не успел, так здесь судьба догонит. Кому судьба быть зарезанным… того не дотащат до застенков. И до колеса на площади. Мидантия любит медленные казни. Не меньше Квирины. А толк в них знает даже больше.

А стон из нежных губок не вырвался. Алан успел зажать ротик. Вдруг портьера всё же не успела их выдать?

Держись, красотка. Не сдавай нас обоих.

И ты, кусок плотного бархата, держись. И стань еще плотнее, а?

Говорят, седина идет благородным кавалерам. Даже молодым. Особенно молодым. Особенно на висках. Как насчет всей дурной башки – неизвестно.

И как насчет дам? Слушают-то они всё это вдвоем. Если выйдет (выползет!) отсюда седым как лунь офицер – это еще ладно. А если юная придворная красотка?

В следующий раз надо тащить сюда прелестницу постарше. Чтобы не очень потом удивлялись.

Может, если дама в обмороке, так и не поседеет? Если кавалер ее вообще не уронит. Ибо она и впрямь - не такая уж легкая.

В Эвитане Алан был офицером для особых поручений при министре и Регенте. А Ирэн – кузиной самой принцессы.

А чего стоит его жизнь теперь? Любая из двух сегодняшних тайн – гарантированный смертный приговор. Хоть шушуканье двух придворных насекомых, хоть милая девичья беседа нежных, прелестных принцесс.

Потому что с первой уже разобрались. И значит вторая – уж точно знатна не менее. Иначе не шипела бы так нагло.

И ведь не уйдешь. И не попросишь заткнуться и не усугублять.

Хотя дальше усугублять уже некуда. Дважды не убивают.

- Что, интересно, такого уж ужасного мог сделать Евгений? Очевидно, обойтись с тобой, как уличный садист с портовой девкой в подворотне. Иначе с чего ты тряслась, будто тебе грозил то ли корабль пьяных моряков - только что с рейда, то ли братец Роман?

- Это не тебя продала собственная семья! – всхлипнула принцесса София… а кто же она еще?

На балах появляется редко. Красива тонкой, трогательной прелестью. В отличие от довольно бесцветной Марии.

Поэтесса.

Именно в таких и влюбляются принцы. Если они – не Гуго. Но тот вообще влюбляться не умеет.

- У меня еще всё впереди, не бойся. Я на торгах давно. С ценой просто еще не договорились. Но вернемся к нашей нежной дружбе. Когда ты, дурища махровая, собиралась вперед брачной ночи прыгнуть в постель своего воздыхателя-гвардейца – кто тебя отговорил?

- И зря! Я же всё тогда продумала! А теперь…

- О да, ты чудесно продумала. Больший идиотизм несет только Роман, да и то в пьяном виде. Но ему простительно – он мужчина.

Что?

- И вдобавок рожден во дворце. И любимый сын нынешнего императора. Прямо-таки свет в окошке. Отличная болотная гнилушка. А вот ты начиталась романов, девочка. Неужели и впрямь собиралась подсунуть Евгению вместо себя в темноте девственную служанку? Вроде взрослая женщина – муж, любовник…

Алана не только убьют, но и заживо расчленят. А дама на его руках от ужаса очнулась и вот-вот вновь рухнет в обморок. Та, что рядом с ним. И не принцесса.

А если она дернется или вскрикнет - их расчленят точно. Обоих.

В Мидантии, в отличие от Эвитана, казнь для женщин никогда и не отменяли. А многоступенчатая там не только всегда была, но и очень даже в моде.

Там? Здесь.

И ведь этот уже не сплетни смазливых дурочек. Тут ни больше, ни меньше - личное признание двух принцесс.

- …и до сих пор считаешь, что одну любовницу не отличить от другой? Вроде как сама мужа с любовником не путаешь.

- Может, обошлось бы…

- Ага, в балладе. Или с вдребезги пьяным Романом. А вот когда тебя с позором вернули бы любящей семье… И объяснили, что кардиналом твоему тупому братцу не быть, а жадному папаше – министром…