- А если я от тебя уже беременна, Алексис? – передразнила Юстиниана. – Тогда как? Ты об этом подумал?

- Вряд ли.

Если что – спасет дядя или нет? В конце концов, арена – это воля императора. Тут ничего не попишешь. Но с какой стати патрицию Талесу отдавать родного племянника какой-то чужой семье - вдруг непременно решившей заполучить в зятья именно его? Пусть дядя во избежание скандала мигом выставит из дома, но уж денег-то тайком даст.

– Ты же не беременела до сих пор.

- До сих пор? – Темные брови девушки сошлись в одну линию.

А хороши они - хороши, заразы! Красоту Юсти Алексис еще до арены отмечал. До того, как узнал, что девица – змеиная ведьма. Впрочем, даже несмотря на это – пожалуй, от повторения прошлой ночи он бы не отказался. Учитывая, что толком ее не запомнил. А от того, что девушка – отнюдь не уродина, вдвойне обидно.

Но жениться… к этому Алексис определенно не готов. А Юстиниана еще определеннее не годится в жены.

- Я пока еще не научилась беременеть с помощью ветра или солнечного света, сударь. Если, конечно, речь не идет о солнце на стенах – так хорошо знакомых нам обоим.

До чего же ехиден ее тон! И при этом ничуть не портит. Некоторым женщинам идет гнев. Валерии и Гизеле – тоже. А вот той вдове – нет.

И как же роскошны эти волосы! Львиная грива. Интересно, бывают столь ехидные львицы?

- Юстиниана, но… Ты уверена, что галантно напоминать даме о ее былых увлечениях?

- Понятия не имею – я выросла при Храме! – отрезала девушка.

- Тем более. В храме любви у вас было предостаточно возможностей… - Алексис осекся.

Как вдруг неприятна сама мысль, что эту красивую, яркую девушку – пусть даже столь чужую, непонятную и во многом пугающую – обнимали еще чьи-то руки. И не одни. Как он сам – прошлой ночью…

Юстиниана расхохоталась. Не весело и заразительно, как Валерия, а словно копируя Гизелу - Мидантийскую Пантеру. Та же ирония и оттенок горечи - столь оскорбительный для собеседника. Будто его считают совсем уж дураком.

Хуже. Полным идиотом.

- Алексис, то, что ты совершенно ничего не знаешь ни о Храме, ни об обычаях Ичедари, – полбеды. Но что можно сказать о мужчине, не способном отличить многоопытную жрицу любви от девственницы? Спросить бы у тебя, все мужчины таковы или только ты? Так ведь ты наверняка и этого не знаешь…

Она что, смеется над ним. Ну да – конечно. Но и над собой – тоже.

- Вы… ты серьезно?

Алексис, конечно, читал только Томаса Ларуа и Артура Ленна. Но если Юстиниана не врет…

Юный мидантиец поспешно отвернулся, чувствуя, что густо краснеет. Змеи, он-то точно вел себя совсем не как герои Ларуа! О какой-то там осторожности речь вообще не шла… Алексис и чувствовал себя так, будто рядом… Гизела Мидантийская, не меньше. Та, что многоопытнее всех вдов, вместе взятых. Любого возраста.

Конечно, Юстиниана ничем не похожа на деву из романов. Рядом с ней и озорница Валерия – тихая, домашняя скромница.

Валерия!

Если он обязан жениться – женится, змеи со всем этим! Никто же не помешает им с Юсти жить в разных комнатах. Или даже в разных крыльях дома. Это всё – не проблема.

А вот Валерию действительно нужно спасать! Что там сказала Юстиниана? Ее не выдадут замуж вместе с прочими? Эх, не окажись Алексис участником этой змеевой случки – мог бы жениться на кузине сам.

А теперь – нет. Не двоеженцем же становиться. Обычаи Ичедари-то это, может, и дозволяют, но Валерия верит в Творца. И законы Квирины – тоже. Пока еще.

Если, конечно, именно с этой ночи всё не изменено. Лично императором Аврелианом. Неофиты культа – они такие.