Казалось, что мужчина шутит.

Соленский институт поражал своими размерами. Было трудно представить, что в здании размером с Большой театр живет всего-навсего один человек.

Но это было так. За все время прохождения по его заброшенным залам им не встретилось ни одной живой души.

– Сюда когда-то приезжала знать со своими детьми. Они отдыхали здесь, поправляли здоровье, дыша морским воздухом и принимая солнечные ванны. Но теперь совсем другие времена.

– Вы перестали отдыхать?

Они прошли во внутрь и эхо тут же загуляло по огромному холлу, полному старых чемоданов, вывалившихся из его недр вещей и занесенных листвой, как будто обрадовавшись их появлению.

– Нас стало меньше, – напомнил ей граф, что вызвало у Лиры досаду. – Вдобавок у этого места появилась недобрая слава – здесь погиб величайший маг королевства.

Тот самый Берг Стенли граф Дерби, о котором он упоминал несколькими часами ранее, провел последние минуты жизни здесь.

– Марина после этого стала совсем не своя, – проговорил сэгхарт, вздохнув. – Сначала она закрыла институт для посетителей и это казалось вполне объяснимой, понятной и даже вынужденной мерой, потом вовсе запустила дела и распустила слуг.

Марина Эпатия вместе с трауром примерила платье депрессии, горе и отчаяния.

– Неужели нельзя сделать ничего? – спросила она, оглядывая пространство вокруг.

Было понятно, что не займись кто этим великолепным стеклянным дворцом, то он быстро придет в упадок и отдаст себя в руки хозяйки-природы.

– Что тут сделаешь? – спросил сэгхарт, оглядывая стены с отходящими от них обоями и черной плесенью под них. – Марина – хозяйка и никто не может указывать ей, как жить и как вести собственное хозяйство.

С этим Лира подумала о том, что сэгхарт повторил чужие слова и даже согласилась с ними.

– Никто не спорит с этим, ваше сиятельство, – проговорила она, проведя пальцами по его рукаву в бессознательно успокаивающем жесте. – Но иногда человеку нужна помощь, как бы он ни отказывался от нее.

Она рассказала о том, как видит состояние женщины.

– Это не значит, что она сошла с ума и ей не место в обществе. Скорее ей нужна поддержка, возможность говорить и даже размазывать свое горе с тем, кто не напоминает ей о муже. В какой-то момент не останется ничего, и она осознает, что жизнь продолжается, а смерть ее вечная спутница. Вкус счастья невозможен без привкуса боли хоть всем нам хочется иного. Ее муж ушел, потому что пришел его час, но он выполнил свою миссию в этом мире.

– Об этом говорят ваши специалисты?

Желчь, прозвучавшая в его голосе совсем не понравилась Лире, но она сделала вид, что не заметила ничего.

– Они говорят разное, но в основном они дают возможность высказаться.

Сэгхарт слушал ее не перебивая. Он водил ее по залам полным книг, столов, устройств похожих на барокамеры, захламленных койками и матрасами. Их нельзя было назвать ни библиотекой, ни гостиной, ни столовой или даже палатами. Это были склады, забытые и грязные.

– Добрый день, ваше сиятельство, – проговорила высокая и очень худая женщина с совершенно неприятным лицом, когда они ступили на территорию огромной кухни. – Лесса Эпатия не появлялась.

Женщина и мужчина за ее спиной, такой же хмурый и грубый лицом, как она сама были первыми кого они встретили на этой огромной территории.

– Добрый день, лесс Вёрджи, – поприветствовал ее Эверт. – Очень жаль.

Он повернулся к Лире, выразительно приподняв брови. Он знал больше, чем она и Лире стоило дождаться его.

– Угостите нас чаем с вашим знаменитым рыбным пирогом?

Они пили чай в небольшой столовой – одну из немногих обжитый помещений в огромном здании.