— Черт с тобой, — сдается. — Пошли, — и первым шагает к двери.

— Твоя куртка, кстати, у меня, — напоминаю. — Отдам на обратном пути.

А сама думаю: если обратный путь будет. Жутковато в пустых коридорах огромного замка с приглушенным на ночь освещением, когда все обитатели давно спят. Если иметь достаточно воображения, то может показаться, что никого в этой каменной громине и вовсе нет. У меня воображения достаточно.

— Помню, — огрызается Костя.

Да и я не забывала. Но сейчас она бы мешалась. А притащить с утра на занятия тоже был не вариант. Куртка у него, кстати, классная, моя простенькая кожанка и рядом не стояла.

Воспоминание 70.

Сегодня было ветрено и солнечно, а потому от вчерашней непогоды не осталось и следа. Зато ветер к вечеру остался; ежусь.

— Сюда, — киваю, ныряя в тень плотного ряда кустарников, — надо, чтобы из окон не заметили.

Холостов напряженно молчит. Хотя ему и не надо ничего говорить: и так знаю, что он считает, будто только полный кретин будет глазеть в окна в два часа ночи. Тем не менее не спорит, идет следом.

А я вдруг понимаю, что не могу сориентироваться снаружи и понять, где должны быть окна библиотеки. Топографический кретинизм — это когда проблемы с ориентированием на местности. А у меня что? Пытаюсь представить замок изнутри. Так, если мы спускаемся по лестнице и поворачиваем направо, чтобы попасть в лабораторию, то…

— Хреновый из тебя шпион, — догадавшийся, в чем причина заминки, Костя не упускает момента, чтобы меня поддеть. — Окна выходят там, за углом.

Прикусываю губу, чтобы не ответить резко. Спокойно, Лера, спокойно, он тебе нужен, потерпи.

Шиплю сквозь сжатые зубы, когда за волосы цепляется ветка (черт, так и без скальпа можно остаться!). Благодаря этой заминке Холостов уходит вперед, приходится догонять. Чувствую себя и правда шпионом. Кусты выше меня, но я почему-то все равно инстинктивно пригибаюсь.

— Давай еще по-пластунски, — язвит Мажор. А я останавливаюсь возле него и с гулко бьющимся сердцем смотрю на тускло светящиеся окна первого этажа. — Ну да, — комментирует спутник. — Свет есть.

А на окнах жалюзи, и заглянуть снаружи не получится.

— Пошли назад, — киваю в ту сторону, где находится крыльцо.

— Что? В окно не полезем? — тут же цепляется Холостов. — Или, может, поищем дымоход?

— Сам ты северный олень, — огрызаюсь. Ну сколько можно? Я и так сейчас умру от страха. — Не нравится — проваливай, — у меня, вообще-то, нервы тоже не железные.

— Да хрена с два, — откликается спутник. Верно, он же обещал сдать меня мозгоправам лично, когда докажет, что я ку-ку, и мне все придумалось.

— Тогда кончай выёживаться, — говорю серьезно.

Уверена, он корчит гримасу. Иногда хорошо, когда не видишь лица собеседника.

Воспоминание 71.

— Тут никого нет, — озвучиваю очевидное.

Вытягиваю шею, даже на цыпочки привстаю: пустые столы, заставленные колбами и пробирками, аккуратно придвинутые к ним стулья, и никого живого. Правда, дверь была не заперта, но, может, ее в принципе не запирают. Ценные или опасные реактивы наверняка в подсобных помещениях и под семью замками. А тут и красть нечего: столы да колбы.

— Я же говорил. Просто свет забыли выключить, — откликается Холостов, видя ту же картину.

Скриплю зубами от самоуверенности в его голосе. Я думала, Мажор бесил меня при первом знакомстве — ни фига. Сейчас он бесит меня просто до дрожи.

— Не было тут света вечером, — поясняю сквозь зубы. — Я весь замок обошла кругом в районе десяти часов, когда было уже темно. На первом этаже нигде не было света, кроме окон холла.