Вся моя воинственность сходит на нет, а на плечи наваливается усталость.

— Это может быть любая студентка, пытающаяся добиться Князева, — говорю убито.

Не все же знают, что он сам не прочь поразвлечься с молодежью. Спорят, делят в своих мечтах. Поэтому версия о том, что кто-то из девчонок стащил рецепт и пытается самостоятельно изготовить приворотное зелье для красавчика директора, вполне себе жизнеспособна. И тогда смерть Руса — просто событие, случайно произошедшее в тот же отрезок времени. А я фантазерка, возомнившая себя следователем.

— Лер, мне кажется, он вернул книгу и пошел гулять в сад только потому, что книга показалась ему неинтересной, — Костя обнимает меня за плечи, а я так и сижу, понуро склонив голову и невидяще глядя в разбросанные на столе бумаги. — И мне тоже очень жаль, что ему было настолько плохо, а мы не заметили.

— А куда книга делась потом? — все, это последний аргумент. Больше мне нечем крыть.

— Лер, я не знаю. Может, переставили, а потом сообразили, что ошиблись.

— Но Марфа Григорьевна…

— Лер, ей лет восемьдесят.

Это фиаско. И самое гадкое то, что Холостов, кажется, прав. Я все выдумала, а потом еще и его вовлекла в свои бредни.

— Иди, — говорю, — сдай папку в архив, пока на тебя и правда не навесили всех собак.

Костя принимается собирать листки, бросает на меня взгляд.

— А ты?

— Я тут немного посижу, ладно?

— Не ладно, — чувствую, как мгновенно напрягается. — Сейчас стемнеет уже.

— Я вернусь до темноты, обещаю.

Холостов смотрит с подозрением, но не настаивает. Снова прячет папку под футболку, после чего подходит, целует меня в щеку и выходит из беседки.

Воспоминание 108

Я не сдержала слово. Уже совсем темно, когда выбираюсь из своего убежища. Думала, пореву в одиночестве, может, полегчает. Но так и не заплакала, и не полегчало. В конце концов, если бы не это надуманное расследование, я бы не познакомилась с Костей ближе. Значит, нет худа без добра, да? Прости меня, Рус, что бросила тебя одного, когда ты так нуждался в поддержке, а потом гонялась за призраками. А ведь все просто: помогать нужно тогда, когда тебя просят. Именно тогда, а не после, когда главным словом становится: «поздно».

Бреду по каменным дорожкам сада. Наша излюбленная беседка — на самом отшибе, идти далеко. Думаю, может, завернуть к Бабаю, но потом понимаю, что и ему я не слишком нужна. Дернул же меня черт потащить с собой бедное животное. Был домашний кот, а превратился в садового.

Руки в карманах, голова опущена, смотрю под ноги. И резко останавливаюсь, когда в зоне моей видимости оказывается сразу четыре пары ног: три пары в женской обуви (туфли, босоножки и розовые сникерсы) и одни в мужских кроссовках размера этак сорок второго как минимум.

— Что же ты одна, без своего любовничка? — воркует Аршанская, чуть ли не оргазмируя от своей офигительности и превосходства. Ожидаемо, за ее плечом Дэн, за другим — подружки-долбанушки, Ида и Маша. Ну наконец-то, я всех запомнила.

— Тебя не спросила, — огрызаюсь.

Очень хочется попятиться, а еще лучше убежать — нырнуть в кусты и бежать к дверям замка окольными путями. Но треклятая гордость заставляет стоять на месте.

— Ай-яй-яй! — блондинка наигранно дует губы, кажущиеся в фонарном свете совсем большими и темными, кровавыми даже. — Как невежливо. Ты правда думала, что за мой сломанный нос не придется платить?

— Ты же не платила, — бросаю. — Бесплатно вылечили. Пройти дай.

— Видали? — Аршанская делает большие удивленные глаза и толкает Машку локтем в бок. — Видела, Машуль, ну хамло же махровое, — и уже мне: — Детка, твое поведение — просто трэш…