Видимо, мой самоанализ затягивается, потому как собеседник деликатно покашливает, напоминая о своем присутствии. Да, Лера, ты дура.

— Настроение хорошее. Желания калечить сокурсников нет, — выдаю с улыбкой оптимистки.

— Вы помирились с Людой Аршанской?

Угу, обнялись и простили друг другу все грехи — как же.

— Скорее, устранили причину нашей размолвки, — говорю. Люда обиделась на Холостова и уже несколько дней даже не смотрит в его сторону. Так что да, у нас мир, дружба, жвачка. Вернее — полный взаимный игнор. Меня устраивает.

— Константин тоже говорил, что конфликт исчерпан, — благосклонно кивает Князев, не переставая доброжелательно улыбаться. А у меня при упоминании одного этого имени пульс ускоряется. — Я так понимаю, он помог вам преодолеть разногласия?

— Приложил руку, определенно, — заверяю.

Ко мне уж точно. Две. Черт, не краснеть!

— Лера, а скажи мне, — взгляд мужчины напротив становится совершенно пронзительным — до костей пробирает, — как ты думаешь, Константин Холостов справляется со своими обязанностями старосты группы?

Неужели все-таки покраснела, и он что-то заметил? Вроде бы нет. Но все равно напрягаюсь.

— Отлично справляется, — отвечаю. Тут дело не в моих симпатиях, я давно и искренне считаю, что Костя — отличный староста. Смотрю вопросительно. — А при чем тут Холостов? — выходит грубее, чем следовало, и я поспешно прикусываю язык.

Но Князев не делает акцентов на моей интонации, лишь снова дарит улыбку из разряда: «я твой лучший друг, люби меня и доверяй». У меня от нее мурашки по коже.

— Мне стало известно, что ты обращалась к Константину за помощью. И он занимался с тобой дополнительно.

Интересно, кто донес? Сам Костя?

— Было дело, — признаю. Скрывать тут особо нечего. Мой резкий прогресс на занятиях заметили все преподаватели.

Станислав Сергеевич продолжает смотреть на меня в упор.

— В следующий раз, — произносит, ни в какую не желая убирать со своего лица улыбку, — не стесняйся, не надо отвлекать сокурсников, обращайся сразу ко мне, — да что ж такое? Меня уже злят эти непрерывные зазывы «обращаться». — Обещаю, справлюсь не хуже Константина.

Моргаю. «Это намек? Он что-то знает? Что он только что мне предложил? — вихрем проносится в моей голове. И напоследок: — Я пошлячка?».

Облизываю отчего-то пересохшие губы, на которых директор теперь задерживается взглядом, и у меня к горлу нехорошо подкатывает.

— Спасибо, — благодарю, часто кивая, как китайский болванчик, — я обязательно учту, — и пока меня не стошнило прямо здесь, вскакиваю со стула. — У нас индивидуальных занятий — тьма. Я побежала, можно? — а сама уже пячусь к двери.

Князев подкатывает к своим студенткам — у меня в голове не укладывается. Я со своим скудоумием все это время не понимала намеков, хотя и Костя намекал на это не то чтобы слишком тонко. Аллес капут, товарищи.

— До встречи, Лера, — директор приподнимается со своего места, чтобы меня проводить.

Я даже знаю, как это будет: сейчас он подойдет, обязательно возьмет за руку, еще раз заверит, что ему можно доверять и обращаться при любых вопросах-проблемах. Тьфу, блин.

— До свидания! — выпаливаю и выбегаю из кабинета прежде, чем тот успевает обойти свой стол.

Кабздец.

Воспоминание 98

Чертово отсутствие мобильной связи. Это просто издевательство. Как прикажете нам между собой договариваться о встречах? Почтовыми голубями?

Тихо бешусь, несясь по коридору из приемной. Жанна, наверное, теперь решила, что я совсем пропащий случай, по тому, как я промчалась мимо нее к выходу — как ошпаренная. Меня и ошпарило — осознанием.