Так продолжалось около полугода (в архиве Библиотеки Рузвельта в его имении в Гайд-парке хранится шесть писем Е.И. Рерих). Одно из писем к Рузвельту Эстер решила дописать – так к нему добавился абзац о значении серебра в мировой экономике, совет, несомненно полезный бизнесмену Хоршу. Елену Ивановну возмутило такое самовольство, а Хорши, «обиженные» на ее суровые слова и вдохновляемые Эстер, посчитали, что прочные и доверительные контакты с Рузвельтом и Уоллесом – гарант их будущего финансового успеха, и Рерихи им больше не нужны. В итоге люди, которые были связующим звеном между Рерихами и самыми значительными персонами в США, решили порвать эту связь и предать своих духовных наставников. А Уоллес и Рузвельт, во-первых, в силу своего положения не имели возможности сноситься с Рерихами напрямую, во-вторых, вполне доверяли тем, с кем они тесно общались достаточно продолжительное время. Кроме того, ходили слухи, что Уоллеса и Хорша связывали еще некие финансовые дела.

Можно представить, какой поток наговоров лился в уши президента и министра в тот период, когда Хорши и Э. Лихтман («трио», как их называли Рерихи) только начинали осуществлять свой план, если и спустя семь лет после разрыва с Рерихами Эстер всегда находила повод сказать гадость в адрес Николая Константиновича. В частности, в своих письмах президенту 1942 и 1943 годов она как бы между делом, но достаточно назойливо повторяет измышления газетных статей 1935 года и приписывает Рериху чаяния о том, что «Япония захватит Сибирь, и он будет сделан “белым царем”»[151], или сообщает: «Я также прилагаю вырезку из японской газеты[1934 года], которая может заинтересовать вас. Работающий во имя искусства и образования Рерих отправился повидать военачальника, военного министра»[152].

Такая массированная информационная атака не могла не привести к ожидаемому результату. И когда спустя полгода после искажения письма Е.И. Рерих к Рузвельту по другим каналам пришло ее подлинное письмо, где она подробно описывает ситуацию и коварство своих бывших сотрудников, президент не обратил на него внимания и продолжил общение с «трио». Им был предоставлен карт-бланш на визиты в Белый дом, об этом свидетельствует распоряжение одному из чиновников от 23 августа 1940 года: «…Когда Луис Хорш или Эстер Лихтман позвонят вам, президент согласен видеть их»[153]. Похоже, что «трио» оказывало влияние на американского президента вплоть до его кончины.

Уоллес со своей стороны сделал все, чтобы дискредитировать имя Рериха в международном масштабе. Он и Хорш пытались изъять имя инициатора Пакта Рериха из названия документа, но, к счастью, это уже было невозможно после его подписания и ратификации. Уоллес разослал письма в страны Латинской Америки с целью дезавуировать создателя Пакта. В американские посольства в Японии и Китае он направил письма о том, что Рерих, кажется, «сделал неправомерные заявления на политические и другие темы. Сообщалось, что он сделал несанкционированные заявления японским властям, включая его превосходительство военного министра генерала Сенджуро Хаяши»[154]. Князю Де-вану он тоже направил письмо, в котором сообщал, что Рерих «не был уполномочен представлять любую другую миссию[кроме сбора трав]. Любые утверждения, которые он сделал касательно политических, экономических или финансовых вопросов, были сделаны им исключительно под его собственную ответственность и не имели основания или полномочий от правительства»[155].

Дальнейший ход исторических событий не оставил выбора князю Де-вану. В 1937 году после продвижения японских войск на запад на территории центральной части Внутренней Монголии было провозглашено марионеточное государство Мэнцзян.