Петер, полный решимости дочитать, придумал, как заполучить эту захватывающую книгу. Тем временем госпожа В. П. спросила маму, что она думает обо всем этом, мама считала, что книга не подходит для Марго, но она не видела ничего плохого в том, чтобы дать ее прочитать ей. «Существует большая разница, госпожа В. П., – сказала мама, – между Марго и Петером. Во-первых, Марго девочка, а девочки всегда взрослее мальчиков, во‑вторых, Марго прочитала довольно много серьезных книг и не отправляется на поиски вещей, которые ей уже не запрещают, и, в‑третьих, Марго намного более развитая и умная, о чем свидетельствует тот факт, что она учится в четвертом классе школы». Госпожа В. П. согласилась, но все же считала принципиально неправильным давать детям читать книги, написанные для взрослых.

Тем временем Петер выбрал время, когда никто не беспокоился ни о нем, ни о книге: семь тридцать вечера – тогда все были в личном кабинете и слушали радио. В этот момент он снова отнес свое сокровище на чердак. Ему следовало снова спуститься вниз к половине восьмого, но книга была настолько захватывающей, что он забыл о времени и только начал спускаться вниз, когда его отец пришел в комнату. Можешь представить последствия – со шлепками и хлопаньем книги о стол, а Петер-то был на чердаке. Вот как обстояли дела, когда мы сели за стол. Петер остался наверху – о нем никто не беспокоился, и ему пришлось лечь спать без ужина. Мы продолжали есть, весело болтая, как вдруг услышали пронзительный свист; мы все перестали есть и, побледнев, начали переглядываться. Затем мы услышали голос Петера, который доносился вниз через дымоход: «Говорю же, я все равно не спущусь».

Господин В. П. вскочил на ноги, салфетка упала на пол, лицо побагровело, и он закричал: «С меня хватит».

Папа взял его под руку, боясь, что что-то может случиться, и они вдвоем пошли на чердак; после большого сопротивления и топания Петер оказался в своей комнате с закрытой дверью, и мы продолжили есть. Госпожа В. П. хотела оставить кусок хлеба для милого мальчика, но его отец твердо стоял на своем: «Если он не извинится в ближайшее время, ему придется спать на чердаке». Раздались громкие протесты со стороны остальных, потому что мы думали, что отсутствие ужина было вполне достаточным наказанием, к тому же Петер мог простудиться, а мы не могли вызвать врача.

Петер не извинился; он опять был на чердаке, В. П. больше ничего не предпринимал по этому поводу, но я заметила на следующее утро, что кровать Петера смята, Петер вернулся на чердак в семь часов, но папе удалось с помощью нескольких дружеских слов уговорить его спуститься еще раз. Кислые лица и упорное молчание в течение трех дней, и все снова пошло гладко.

Твоя Анна

Понедельник, 21 сентября 1942 года

Дорогая Китти!

Сегодня я расскажу тебе наши основные новости. Над моим диваном повесили небольшой светильник с веревочкой, за которую я смогу дернуть, когда начнется стрельба. Сейчас я им не пользуюсь, потому что наше окно всегда слегка приоткрыто.

Мужская часть семьи В. П. сделала очень удобный лакированный шкаф с настоящими москитными сетками. Этот великолепный предмет раньше стоял в комнате Петера, но для лучшей вентиляции его перенесли на чердак. Госпожа В. П. невыносима. Я только и слышу, как она «взрывается» в ответ на мою непрерывную болтовню. Но я не обращаю внимания на то, что она говорит! Время от времени мы получаем новости о других евреях, к сожалению, дела у них идут плохо. Например, девочку, которую я знаю, из моего класса, увезли вместе с семьей. Господин Клейман каждую неделю приносит мне несколько специальных книг, я в восторге от серии «Йооп тер Хойл»