Какие бы ни были грабли — он должен получить по лбу, чтобы пойти другой дорогой к цели. Он всегда платил по счетам за свои ошибки и за свой успех.

— А как вы подружились с Натальей? — спросил Женя.

У меня случилось дежавю. Но я рассказала.

— Помнишь трагедию на пароме?..

Несколько лет назад шоссе, ведущее в город, провалилось — хорошо, что на том участке в тот момент не было машин. Пока изучали, в чем причина, и строили мост над геологически нестабильным местом — оказывается, там проходит разлом земной коры, в город можно было попасть только с помощью парома.

Но то ли паромщик был пьяный, то ли паром настолько дряхлый, то ли его перегрузили, но он перевернулся на быстром течении и люди ушли под воду вместе с машинами. Кому-то удалось спастись, но вот родителям Наташи и моему отцу — нет.

У Наташи была бабушка, а я три года провела в интернате. Потом вернулась в наш с отцом дом. А с Наташей познакомились поближе уже в институте, когда узнали друг друга — первый раз виделись на панихиде по погибшим.

В деревне наши дома стоят на разных улицах. Их дом был самым богатым в то время, самым красивым и большим. А мой отец был простым работягой, растил меня один — мама умерла, когда мне было восемь лет.

Папы вообще не должно было быть на пароме в тот день. Я узнала, что у него была в городе женщина, к которой он поплыл. До сих пор для меня загадка, почему он не рассказал мне о ней. Оксана оказалась хорошей девушкой, навешала меня в интернате, плакала вместе со мной по отцу. Она сказала, что он не хотел обидеть меня новыми отношениями, потому что очень любил и берег.

Наверное, если бы он не скрывал свою новую любовь, у меня бы была приемная мама, папа был бы жив, и я бы не стала любовницей женатого мужчины… так похожего на моего отца своей обязательностью, нежностью, заботливостью…

Я снова расплакалась.

Женя переставил табуретку к моей, сел рядом и прижал к своей груди мою голову. Гладил по волосам и, показалось, незаметно целовал. Но я чувствовала только его поддержку и сострадание, и никакого намека на похоть.

— Прости, что все утро заставляю тебя плакать, — попросил он. — Давай я сполосну чашки, а ты пока соберешься? И поедем. Не стоит тебе киснуть одной со всем этим.

Я закивала, шмыгая носом. Он был прав.

— Только я теперь опухшая от нытья. Приду в администрацию — что там подумают?

— Ты даже заплаканная красивая, Катюш. Давай иди собирайся.

Он так тепло это говорил, что мне снова спокойнее стало.

— Жень, а откуда ты знаешь, что Артем оплачивал и… все такое?

Я не смогла не спросить. Мне еще не хватало сил расстаться с Артемом, а эта новость всколыхнула надежду снова увидеть любимого мужчину.

Господи, ну что я за дура такая, а?!

— Я тоже каждый день звонил. Ты не брала трубку, и мне пришлось узнавать все у медсестёр. Я собирался привезти нужные медпрепараты, но мне сказали, что все уже оплатил отец ребенка.

— Но это мог быть не Артем.

— Не мог. Он сам сказал, что он отец. Я хотел с ним поговорить об этом, но в клубе было не место, не время и не то состояние, а потом он как сквозь землю провалился. Забрал Наталью из клуба почти сразу, как тебя увезли на скорой. Так грубо ее схватил и на выход поволок, будто убить хотел. Я позвонил на следующий вечер, когда отоспался, но он уже был недоступен.

— А-а… начальник полиции… — наводила я на ответ — пыталась я узнать что-то еще.

Но Женя лишь руками развел:

— В Выселках его нет. Сосед сказал, они с женой переехали на постоянное место жительства в Перевальск, но и здесь его найти не удалось. Исчез. И мне это не нравится…