– Здравствуйте, товарищи, – зашел в палату Лаврентий Павлович.

Мы с Королевым одновременно повернули к нему головы и замолчали. Тот от этого не растерялся, с любопытством огляделся и крикнул в коридор, чтобы ему принесли стул. После чего дошел до нас и пожал руки.

– Я здесь для серьезного разговора, – начал он, когда ему принесли стул, после чего закрыли дверь с другой стороны. – Думаю, вы уже знаете, что взрыв был не случайным. Это была диверсия вражеской разведки.

– Для чего? – мрачно спросил Сергей Палыч. – Боевую машину уничтожить?

– Нет. Вас. Всех троих, – обвел он нас взглядом. – И частично им это удалось, – развел он руками, озвучивая очевидное отсутствие Цандера.

Чем еще сильнее вогнал Королева в мрачное состояние.

– Вы их нашли? – спросил я, чтобы Палыч не ушел снова в депрессию.

– Исполнителей – да. Одного еще до происшествия. Потому и стремились отменить стрельбы, – он снова покосился на Королева и жестко добавил. – Когда возобновите работу, а вы ее возобновите, четко придерживайтесь техники безопасности сами и других от торопливости одергивайте. Иначе это будут не последние жертвы на вашем пути.

– Мы это уже и сами поняли, – встал я на сторону Сергей Палыча. А то совсем мужика в тоску вгонит. – У меня другой вопрос – когда мы сможем увидеться или хотя бы созвониться с родными? Расследовать вы можете хоть всю жизнь, но вот нам от этого не легче.

– Об этом я тоже пришел с вами поговорить, – кивнул Берия. – До вашего полного выздоровления – никак. Более того, вы объявлены погибшими, – ошарашил он нас.

Даже Королев вышел из нахлынувшей на него меланхолии и удивленно со мной таращился на Лаврентия Павловича.

– То есть… как? – не поверил я.

– Решение принято на самом верху, – чуть приподнял глаза к потолку Берия. – Пока вы не выздоровеете – вы мертвы. Учитывая ваши травмы, особенно твои, – посмотрел он на меня, – месяца три придется потерпеть. Этого времени хватит, чтобы если не найти заказчика, то хотя бы усыпить их бдительность, чтобы они не предпринимали больше попыток по вашей ликвидации. После – сможете встретиться с родными. Но про публичность с сегодняшнего дня забудьте. Никаких выступлений в газетах, по радио, никаких ваших подписей под документами для общего доступа. Официально – вас нет.

– Ну нет, – покачал я головой, – так не пойдет. Смысл в такой секретности?

– Чтобы вы были живы.

– И толку? Что это за жизнь такая? В золотой клетке?! – проскрипел я зубами. – А вы уверены, что о нас не узнают? Пойдут результаты. Начнут выяснять – откуда они. И в любом случае однажды найдут нас. И новое покушение. А вы будете к нему готовы? Вон, враги даже сумели до полигона добраться, хотя вроде там у вас и секретность была на уровне. Или я не прав? – Берия пожал губы. – Вижу, что прав. Получается, вы себе хотите работу облегчить. Но допустим, только допустим, мы согласимся. Через сколько лет обнаружится, что мы живы? Год? Два? Десять? К тому моменту, кто бы нас не охранял, люди расслабятся. Будут уверены, что ничего нам не грозит. И бдительность снизится. В этом случае подготовить нашу ликвидацию будет в разы проще. А вот если ваши люди будут знать, что мы на виду и нас могут убить в любой момент, в случае опасности они будут готовы оперативно отреагировать. Поэтому я категорически против такой секретности!

Лаврентий Павлович помолчал. Потом хмыкнул и кивнул.

– Я и не сомневался. Но решение принято, – встал он со стула. – Чтобы вы не скучали, особенно ты, – посмотрел он на меня, – в ближайшее время вам принесут бумаги. Тебе – на проверку работы твоей бывшей заместительницы. Вам, Сергей Павлович, по вашему спецбоеприпасу и боевой машине. На этом у меня все.