– Мы будто от пожара бежали. Что за черт, Ник?

С трудом отпускаю ее руку, выудив ключи от машины, снимаю блокировку и открываю ей пассажирскую дверь.

– Нам есть, что обсудить, птенчик, – говорю я, широко улыбнувшись. – Я поведаю тебе очень интересную историю.

Лили, косясь на меня, как на сумасшедшего, забирается внутрь. Повинуясь непреодолимому желанию спрятать Лилиану подальше от всех и насладиться ее пением, решаю отвезти ее к себе домой. Нам и правда нужно поговорить. Выруливая с парковки, спрашиваю:

– Мексиканская или японская кухня?

Лили, крепче стиснув сумку, пристегивает ремень и бросает:

– Мексиканская. Без текилы мне не пережить этот день.

Лили молча жует буррито, расположившись на моем диване. Я слишком заведен для ланча. В голове продолжает звучать идеальный голос Лили. Многогранный, бархатистый, нежный, но при этом сексуально хрипловатый. Слежу, как Лили подносит выпавший халапеньо ко рту и слизывает соус с кончика пальца. Этот жест и ее сочные полные губы не менее соблазнительны, чем пленительный голос.

– Как думаешь, каковы шансы встретить человека, которого искал шесть лет по всей стране, не зная его имени? – откашлявшись, спрашиваю я.

Лили поднимает глаза самого теплого карего оттенка и пожимает плечами. Поев, она перестала выглядеть так, будто в любую секунду даст мне по яйцам и сбежит. Наверное, это прогресс. Стоит запомнить ее слабость к буррито. Когда я привел Лили к себе, выбил две цели одним выстрелом. В конце концов, Лилиана – единственная девушка, которую я так долго не могу затащить на свидание. Про постель я даже мысленно не заикаюсь.

– Практически нулевые, – тянет она. Поняв мой намек, Лили кладет буррито на тарелку и, нахмурив брови, спрашивает: – О ком мы говорим? Не обо мне же? Я уверена, что мы с тобой никогда не встречались.

Огибаю кресло и сажусь на диван рядом с Лили. Мои руки не могут спокойно лежать и тянутся к ее шелковистым волосам цвета горького шоколада. Смахиваю с лица несколько прядей. Лили подняла волосы, обнажив свою изящную шею. С нашей первой встречи Лили… подросла. Она была нескладным подростком, слишком худая, с непослушными локонами. Теперь передо мной женщина, великолепная и прекрасная.

Но талант Лили остался при ней. То, как она заворожила всех в студии после первой же ноты, мгновенно перенесло меня в тот вечер. Когда я зашел в контрольную комнату, мне казалось, что я увидел призрака, а потом весь мир замер. Она зачаровывала своим голосом, играла с нашими чувствами, заставляя поверить в каждое слово песни.

– Это интересная история, – наигранно низким голосом говорю я, будто собираюсь озвучить предисловие к фэнтезийному фильму. Лилиана закатывает глаза, и я решаю не испытывать ни свою удачу, ни ее терпение. – Шесть лет назад мы с моим близким другом искали новые таланты для только открывшегося лейбла. Все было ужасно, пока мы с ней не пришли в детский театр в Бруклине. Арт-хаусный спектакль про Марию Стюарт.

Глаза Лили расширяются от осознания. Тревога, искрящаяся в ее глазах, исчезает. Лилиана пораженно выдыхает.

– Очень рад с тобой познакомиться, Джейн Доу, – улыбаюсь я.

Лили вместо ответа принимается есть буррито, опустив глаза к полу. Закончив с едой, она берет в руки молочный коктейль и делает большой глоток. Не могу сдержать улыбку, наблюдая за ней. Лили наклоняется к столу, чтобы поставить пустую посуду, и ее шорты приподнимаются, оголяя очертания упругих ягодиц.

– Хватит пялиться на мой зад, – бурчит она, кинув взгляд через плечо.

– Милые шортики, – невинно улыбаюсь я.