– Мисс Варгас, вы можете оставить свои вещи здесь, проходить в тон-зал и надевать наушники, – указывает тот же мужчина с планшетом.

Вокальная комната выглядит потрясающе. Лучше, чем в любом фильме или репортаже про звезд. Стены отделаны специальными панелями для лучшей акустики, также есть деревянные передвижные щиты. Удобный стул с подвесным микрофон располагаются в центре комнаты. У стен стоят различные музыкальные инструменты, и, насколько могу судить, все они самых лучших мировых брендов.

Присаживаюсь на стул, надеваю наушники и придвигаю микрофон чуть ближе. Распрямив спину, показываю большой палец, и звукорежиссер включает минус трека. Прикрыв глаза, ощущаю, как душа сливается с каждой нотой и ликует от желанной музыки. Когда наступает нужный момент, мой голос вырывается из самого сердца. Связки, опыт, слух – все это неважно, потому что техника здесь ни при чем. Когда ты делаешь то, что поистине любишь, ты обращаешься к своей душе, сердцу, а не разуму.

«Даже если ты желаешь мне лишь добра,

Я хочу, чтобы ты освободила меня».

Песня заканчивается на не менее ироничных строках, но я уже не обращаю на это внимания. Слушаю последние секунды проигрыша и распахиваю веки. Сначала меня встречают одобрительные кивки от проводящих прослушивание мужчин. Они встают и хлопают, включив звук, чтобы я могла их слышать. Такая реакция застает меня врасплох, и щеки заливаются румянцем от смущения. Но насладиться овациями я не успеваю. Дверь в тон-зал открывается, и я вижу шокированного Николаса. Он выглядит так, будто увидел призрака или единорога.

Медленно поднимаюсь со стула, готовясь бежать со всех ног. Он догадался, верно? Он знает, кто я?

Николас делает несколько шагов ко мне, а я не решаюсь сдвинуться ни на миллиметр. Он бережно берет мое лицо в руки и смотрит, будто видит в первый раз.

– Это ты! – выдыхает Ник. – Я так долго искал тебя…

Это она, черт возьми.

Шесть лет я искал этот голос, эту девушку. Нанимал частного детектива, потому что не мог выбросить из головы ее пение. Проклятье, если до сегодняшнего дня наши встречи с Лили казались мне странными, то теперь я понимаю, что все это было необходимо, чтобы я нашел ее.

Лилиана смотрит на меня с широко распахнутыми глазами. Кажется, я напугал ее, но я просто не могу унять возбуждение. Мои пальцы скользят по ее лицу. Сколько раз я представлял, как выглядит Джейн Доу? Лили была прекраснее любой фантазии.

Нащупываю ее ладонь и сплетаю наши пальцы.

– Лили в нашем лейбле, – говорю я, обращаясь к Луи, стоящему за моей спиной. Уверен, у парня будет куча вопросов. Помощник, привыкший ко всем моим выходкам, кидает на меня подозрительный взгляд, но кивает. Повернувшись к Лили, заявляю: – А мы с тобой уходим. Бери свои вещи, я похищаю тебя, птенчик.

Лили медленно опускает взгляд к нашим рукам, и я с трудом отпускаю ее. С опаской она берет свои вещи из микшерной, а я продолжаю смотреть на нее так, будто у нее отросли крылья. Наверное, я похож на безумца, но она просто не понимает. В тот день она ушла слишком рано.

В моем лейбле есть много звезд. Только благодаря Dark Paradise мы могли бы безбедно продолжать работать с артистами, которых мы раскрутили за последние годы. Я мог бы свернуть идею по поиску новых, свежих лиц. Но все шесть лет, с того момента, как мы с Селеной посетили спектакль в детском театре в Бруклине, я надеялся вновь услышать этот голос.

Голос Лилианы.

Когда она неловко переминается у выхода, я вновь хватаю ее руку, вывожу в коридор, не глядя на скопившуюся очередь, и направляюсь прямиком к служебному выходу. Лестница кажется бесконечной, и только когда мы оказываемся на подземной парковке, я останавливаюсь. Лили, запыхавшись, бурчит: