— И передо мной будешь притворяться, что не понимаешь? — сурово оборвал меня Фа Хи. — Он безумен. Ты сломала его дух и затуманила рассудок.

— До такого состояния его довела нечистая совесть, — фыркнула я.

— Скорее подстроенные тобою "знамения", — Фа Хи сузил глаза, будто рассмотрел во мне что-то новое. — Ты — опасное создание, гостья из иного мира. Очень изобретательное — не одну ночь я следил за тобой, гадая, что ещё ты придумаешь. И более жестокое, чем можно подумать, глядя на тебя.

— Жестокость — то, что он сделал с монастырём, — отчеканила я. — А ты... следил за мной и ни разу не попытался остановить более действенным средством, чем слова?

— Не попытался, — согласился Фа Хи и, уже развернувшись, чтобы уйти, бросил через плечо:

— Тебе нужно больше тренироваться. Твоё сопротивление Бяслаг-нойону сейчас... — он снисходительно усмехнулся, —  жалкое зрелище.  

Я потупилась, втянув голову в плечи. Если сравнить мои умения с умениями свиты принца, пожалуй, я могу считаться лучшей, но до победы в схватке с опытным вооружённым воином вроде Бяслаг-нойона мне ещё далеко. А между тем именно в этом основная цель чжунго ушу — одолеть любого противника, направив против него его же силу. Что ж, буду тренироваться ещё старательнее — как только разберусь с темником. Фа Хи уже скрылся из виду, а я, теперь беспрепятственно, двинулась к конюшне.

Халху гордятся своим кочевым прошлым, и многие значимые праздники, как, например, нынешний, проводятся под открытым небом. Варвары как бы приглашают на празднование Тэнгри, божество неба, и испрашивают его благословение. Рождение кагана в минувшем году не праздновали — тогда пришла весть о разорённых икиресами селениях, и главный халху объявил что-то вроде траура, так что для меня пир в честь дня рождения принца Тургэна был первым мероприятием подобного рода. Подъехав к месту будущего празднования, я поразилась его размаху: казалось, неподалёку от столицы выстроился ещё один город — из юрт. Спешившись, я прошлась по узким переходам. Всюду кипела работа: на вертелах жарились кабаны и косули, в огромных котлах что-то кипело, мимо то и дело проносили блюда со сладостями и бурдюки с вином и айрагом. В центре этого "города" из юрт было оставленно свободное место, похожее на небольшую арену. Вокруг по его периметру расставили низкие деревянные столы и разложили подушки и шкуры. На столах уже стояли чаши и высокие сосуды для айрага — то, что нужно! Бегло оглядевшись и убедившись, что никто за мной не наблюдает, я подхватила одну чашу, сунула её в седельную сумку и похлопала Хуяга по шее.

— Вот ты и стал свидетелем кражи, приятель. Но ты ведь меня не выдашь?

Конь фыркнул и тряхнул гривой.

— Хороший мальчик, — я погладила его по морде. — Нисколько в тебе не сомневалась.

Выбравшись за пределы "городка", я посмотрела на закатное небо. Празднование скоро начнётся, нужно торопиться. И, вскочив в седло, легко ткнула пятками в бока Хуяга, понуждая его к галопу.

[1] Чотгоры — в собирательном значении "злые духи" в монгольских верованиях.

4. Глава 4

Если при свете дня выстроенные в честь дня рождения принца юрты казались городом, с наступлением ночи "город" превратился в феерическую ярмарку. Всюду — костры, на которых продолжало жариться мясо, треножники, в которых полыхал огонь, своеобразная местная музыка и множество разодетых халху. Я плелась на Хуяге в конце каганского кортежа, включавшего его жён, отпрысков, родичей и приближённых любимцев. Рядом со мной скакал Фа Хи. Учитель больше ни словом не обмолвился о происшествии с Бяслаг-нойоном, но, когда мы спешились, строго меня напутствовал: