— Юй Лу... Посмотри на меня...

И я вскинула глаза, не стесняясь готовых брызнуть слёз.

— Сначала я ненавидела вас всех, но потом поняла, это — неправильно. Приказ отдал Бяслаг, а те, кто ему следовал, лишь выполняли его волю. Поэтому моя месть коснулась только его. Все эти "знамения" и преследовавшие его "злые духи", о которых ты говоришь, подстроенны мною. Я делала так, что вокруг его дома кружили собаки, сороки и вороны, что он наступал на золу, слышал странные звуки и видел своё имя, уменьшающимся на одну букву каждый день. За всем этим стояла я. Он умер в страхе, всеми покинутый, безумный... и моё лицо было последним, что он видел перед смертью. Но, даже если все демоны ада рвут сейчас его тело и душу на части, это — слишком мягкая кара за то, что он сделал!

Слёзы всё же "вышли из берегов" и покатились по щекам, я раздражённо их смахнула.

— Юй Лу... — ладонь Тургэна снова скользнула по моему лицу. — Ты любила его?

Я непонимающе подняла на него глаза, и принц тихо пояснил:

— Этого Вэя, твоего "старшего брата". Он дал тебе имя "Юй Лу", верно? Ты ведь мстила прежде всего за него, потому что... просто за друзей так мстить не будешь. Я знаю, что сделал бы с теми, кто посмел бы отнять тебя у меня. Твоя месть именно такая — жестокая, страстная, одновременно пугающая и вызывающая восхищение.

Шмыгнув носом, я вытерла остатки слёз.

— Почему ты возвращаешься к разговору о Вэе снова и снова?

Тургэн лишь усмехнулся.

— Неужели не понимаешь? Я ни к кому не испытывал того, что испытываю к тебе, и уже не испытаю. Но для тебя я — лишь второй, который никогда не станет первым. Соперничать с мёртвыми невозможно — они всегда одержат верх.

На подвижном лице моего мужа промелькнуло выражение горечи, в хищных глазах застыла тоска, и я не выдержала. Обвив руками его шею, горячо прижалась губами к его, но, едва он ответил на поцелуй, отстранилась.

— Не говори глупостей, дуртай. Вэй был мне дорог, очень. Но я была тогда ребёнком... и его давно нет. С мёртвыми соперничать действительно невозможно — потому что они в соперничестве не участвуют. Души Вэя рассеялись и утратили память обо мне... — как же трудно произносить эту фразу Фа Хи вслух. — А ты здесь, со мной...

Тургэн судорожно выдохнул и, дёрнув к себе, впился поцелуем в мои губы. Но тут же, будто что-то вспомнив, хрипловато прошептал:

— А комета, о которой ты говорила? Она может вернуть тебя обратно? Я не позволю!

Но я только улыбнулась, снова приникая к его губам, и дуртай, сбивчиво пробормотав "Не отпущу никогда...", прижал меня к груди. Второпях добираясь к ложу, мы чуть не опрокинули светильник. Я рассмеялась, представив реакцию воинов и самого кагана на подобное происшествие: наследник хана ханов и его будущая хатун случайно подожгли юрту во время бурного примирения и, спасаясь от огня, вылетели нагишом к ошарашенным "зрителям". Тургэн тоже расхохотался и покрутил головой: и как только я до такого додумываюсь? Потом "примирение" продолжилось, а в промежутках подобревший супруг забрасывал меня вопросами о моём мире, славянах, жизни в даосском монастыре, до того, как он был уничтожен Бяслаг-нойоном и... о комете, о которой меня дёрнуло проговориться на нетрезвую голову. Я попыталась отшутиться:

— О, мой суровый нэхэр[1] не хочет со мной расставаться! Значит, моё "своеволие" и желание сражаться с ним бок о бок прощены?

Но Тургэн не поддался на уловку. Подтянув меня к себе, пытливо заглянул в глаза.

— Ты действительно смогла бы уйти, Юй Лу? В какой-то мере понимаю, почему молчала о том, кто ты — всё это... слишком невероятно. Я до сих пор не могу до конца поверить, что ты — славянка из неведомой реальности, а не просто шулмас, затуманившая мне разум красотой и чудными речами. Но ты... на самом деле собиралась меня оставить?