– Невоспитанная молодежь пошла какая, – слова бросила сквозь зубы.

И тут я сложила дважды два. Все кусочки мозаики сложились воедино. Меня осенило, с чем были связаны те ее взгляды, сегодняшний визит и продажа моей собственности.

– Тех двоих подослали вы, – приметила, как она дернулась, даже отрицать не стала, – и вы еще говорили мне о порядочности.

Я скривилась, всем видом показывая свое презрение. Но слова отдавали горечью.

– Не собираюсь оправдываться, – продолжала она гнуть свою линию, – я была в своем праве.

– В суде это расскажете, – впервые за столько лет смотрела ей в глаза уверенно, ничего не боясь.

Будто за спиной выросли крылья, и я освободилась от многолетних оков.

– Девочка, – снисходительно улыбнулась, – у тебя есть доказательства? Может, записи? Нет? Как непредусмотрительно с твоей стороны.

Уверенной походкой прошла мимо меня, намеренно задевая плечом. Села на стул по-хозяйски и приглашающим жестом позвала меня.

– Присаживайся, разговор у нас будет непростой, – улыбка исказила черты ее лица, отчего стал заметен ее истинный возраст, как бы она ни пыталась молодиться, – а вот у меня много, что на тебя есть.

Я приподняла бровь, не веря ее словам. Но тут она вытащила фотографии. От ужаса у меня перехватило дыхание. Я не верила своим глазам. Это не могла быть я.

– Жаль, что по-хорошему ты не ушла. Даю тебе последний шанс, Юля.

И пока я в панике перебирала снимки, она с наигранной трагичностью добивала меня.

– У твоей матери такое слабое сердце. Что же с ней будет, когда она увидит эти фотографии?

Я смотрела на разбросанные по столу обличительные фотографии. И пеняла на свою память. Ничего из этого я совершенно не помнила.

– Вот эта мне особенно нравится, – она кинула взгляд на один из снимков, где я лежала на постели, а по бокам от меня двое парней.

Я была обнаженная, мужская рука вольготно расположилась на моей груди. К горлу подкатывала тошнота.

– Или вот эта, – свекровь своим наманикюренным ногтем ткнула на другую карточку.

Я сидела на кресле, а на столе белая дорожка. И я прислонилась к ней, словно вот-вот готова воспользоваться ею.

Скрипнула зубами. Собрала в охапку компромат и крепко прижала к себе.

– И что? – вздернула бровь и надменно посмотрела на эту зажравшуюся тетку.

Без стыда и совести смотрит на меня, будто и не она шантажистка.

– Авария не пошла тебе на пользу, – почему-то победно ухмыльнулась, словно я сама дала ей козырные карты в руки, затем открыла сумочку, – ты же у нас правильная девочка, что будет, если эти фотографии вдруг нечаянно всплывут, скажем, в интернете, м?

От злости я сжала пару штук в руке и с силой смяла.

– Даже если и так, – я говорила сквозь зубы, едва не плача от бессилия, – при разводе это значения иметь не будет, квартира была куплена моим отцом.

– Хорошая моя, – протянула с ехидцей, – закон мне не интересен, а ты лучше о матери подумай.

– Она не настолько слаба, как вы думаете, – свекровь еще мою мать не знает.

Видела лишь показное, маску, которую не удосужилась рассмотреть повнимательней.

– Ты знаешь, – сказала и достала из сумочки бумажку с печатью, – взгляни на это.

Положила на стол и придвинула ко мне.

– Что это? – настороженно притронулась и начала читать.

– Свидетельство о купле-продаже, – сказала и улыбнулась, – отец ведь сразу дом на тебя оформил, и банками не пользовался, разве ты докажешь, что это не совместно нажитое имущество?

– Вы смеетесь? – с недоумением посмотрела на свекровь, поражаясь ее акульей хватке, – на тот момент мы были женаты всего один день.

– На дату смотри, – гнула свою линию, – расписались вы за сутки до оформления сделки, а с учетом моих связей в прокуратуре и ЗАГСе, дело стоящее.