Они зашли в кабинет. Стальной мысленно усмехнулся. Генштаб в миниатюре: деревянные панели на стенах, массивный стол, коллекционное оружие на стенах. Что же ты, дорогая наша армия, такая одинаковая и предсказуемая? Сейчас Рыков достанет из сейфа коньяк и лимон. Нарезанный дольками и уложенный на блюдце. Чтобы сразу махнуть и закусить. Словно выполняя мысленный приказ Стального, Рыков подошел к сейфу, достал коньяк и блюдце с желтыми лимонными кружочками. Молча налил Стальному, потом себе. Без единого слова опрокинул стопарь, хмыкнул, прижал лимон к носу, занюхивая, сел в массивное кожаное кресло и приготовился к выстрелу из крупного калибра. Чутье Стального не подвело.  Рыков, как человек военный, обходить с флангов не стал. Сразу пошел в лобовую атаку.

– Ты чего совсем оборзел? –прорычал он. – Вообще краев не видишь? Мы ж с тобой одногодки, наверное? Тебе сороковник уже раскорячился?

– Да, в этом году как раз.

– Так что ж ты, тля, к мелкой подкатываешь? Тебе подстилок мало? Она ж хорошая девочка, домашняя. А ты в нее своими седыми причиндалами тыкать собрался.

– Слышишь, командир, ну ты фильтруй иногда то, что изнутри прёт! –возмутился Стальной. – Я не в том смысле. Мне реально нужна переводчица. Причем такая, чтобы ее  никто за стерлядь не принял, сечёшь? Бизнес у меня серьезный. А там Италия, католики сильно верующие. Мне вот эти все секретутки  в этом деле на рожна не сдались! Поэтому и пригласил твою падчерицу, потому что она домашняя девочка, скромная. Вот я и прошу у тебя родительского согласия, хотя она уже совершеннолетняя.

–Я за нее отвечаю пока замуж не пойдет, понял? А до того она мне не падчерица, а дочь. Я с ее отцом, Володькой, в Афгане и других горячих точках дерьмо жрал. Он у меня на руках умер, когда нас в Кандагаре накрыло, понимаешь? Аньке и года не было.  Я Володьке тогда пообещал, что его дочку не брошу. У него и так вся семья в Бейруте во время революции погибла, когда он сам пацаненком был. И он перед смертью плакал, что его дочка так же безотцовщиной вырастет. А я ей не дал его судьбу повторить. На моих руках девка выросла, –он показал Стальному крупные обветренные ладони. – Она мне прямо сюда харкала и писала. А ты вот такими же клешнями ее лапать собрался? Вот тебе мое родительское согласие. Занюхай! – он скрутил фигу и сунул Стальному под нос. 

Стальной побелел. Сейчас бы его за эту граблю перехватить, через себя кинуть, мордой в персидский ковер ткнуть и коленом придавить бычий загривок, налитый багровым цветом от семейных обедов и ежевечернего коньяка перед сном. И любоваться, как хрипит и задыхается. Но нельзя. Стальной зажал себя и спокойно сказал:

–Ты не так понял. Для забавы предпочитаю спелые фрукты, а не это вот зеленое яблочко. Девочку не трону. Наоборот, попрактикуется в языках, за границей поживет немного.

–Пусть у тебя другие языком на глазунье практикуются, –мрачно возразил Рыков. –Аня остается в Москве. И точка. А ты встал и вышел вон. Еще раз здесь увижу – мало не покажется. Видал я таких, как ты, пижонов. На морде твоей похабной написано, что тебе нужно от Аньки. Думаешь, я не заметил, как ты на нее смотрел?

–Тебе показалось, командир.

–Я сказал: вон пошёл! – толстый палец Рыкова указал на дверь.

Стальной усмехнулся и встал.

–Спасибо за гостеприимство, –бросил он на ходу.

6. 6 глава. Мы сдохнем от счастья!

Аня

О чем можно столько разговаривать? И почему я сижу здесь и жду? Какого чёрта отчим за меня решает? Кит пригласил меня на работу. Меня, а не отчима. Почему он должен проходить дурацкую проверку? Сейчас пойду в кабинет и пусть разговаривают при мне. Это какая-то дикость, в конце концов! Я вскочила со стула.