В этом месте я тоже споткнулась. Не потому, что была недостаточно трезва. И не потому, что внезапно сломался каблук модной туфельки. А потому что в первую же минуту знакомства со Стейном умудрилась расколотить дорогущую реторту, облить Милитину реактивом, из-за воздействия которого не только лабораторный халат, но и платье блондинки полезло клочьями прямо на теле. Испугавшись, что арлинта заработает химический ожог, не думая о том, что вокруг полно сотрудников-мужчин, я, сама не знаю как, одним движением содрала с арлинты пострадавшее тряпье, оставив ту лишь в кружевном белье и чулках на подвязках. Весьма провокационный внешний вид. Смутивший меня почти до истерики. В отличие от самой Милитины. Та, ничуть не смущаясь, продефилировала на высоких тонких каблучках через все помещение, попутно раздаривая всем воздушные поцелуи, взяла с вешалки чей-то халат и, не спеша, в него замоталась. А потом до вечера успокаивала меня, отпаивая каким-то иномирным аналогом валерьянки и рассказывая, что я нечаянно исполнила ее мечту. Дескать, она давно мечтала показаться директору в одном белье и продемонстрировать роскошь своей фигуры. Но никак не представлялся удобный случай.

После этого случая мы с Милли стали подругами. И эту дружбу не разрушило даже то, что через две недели после начала моей работы в лаборатории я начала встречаться со Стейном. Помню, как нервничала, собираясь рассказать Милитине, что Стейн выбрал меня. И как блондинка легкомысленно пожала плечами, выслушав меня. Попутно пожелав мне счастья. А также с полной энтузиазма улыбкой сообщив, что, видимо, это не ее мужчина. Раз предпочел ей другую.

За ужином на корабле Милли перебрала мартини. Я ее с трудом довела до отведенной ей каюты. И это был последний раз, когда я ее видела живой. Видимо, подруга слишком крепко уснула под влиянием алкоголя, и не слышала ни сигнала тревоги, ни как на нас напали. Хорошо, если она умерла во сне и ничего не почувствовала…

— Ты почему сегодня ничего не ела? — вырвал меня из забытья хриплый рык Шрама. — Я же тебя предупреждал, что сразу узнаю, если ты решишь что-то сделать с собой!

Грубо разбуженная и выдернутая из сна в ненавистную реальность, я приподнялась на одном локте и из чистого противоречия огрызнулась, глядя прямо в темнеющие от злости сиреневые глаза:

— А тебе не приходило в голову, что я могла быть попросту не голодна? Не все после секса жрут как не в себя! Некоторым в первую очередь требуется сон! Разве не знал?

Пират слегка опешил от моего ответа. Постоял, подумал, пристально глядя на меня, а потом буркнул, отходя от кровати:

— Вставай и одевайся! Ты уже больше тридцати часов на моем корабле и еще ничего не ела. Так не пойдет! Поедим вместе, заодно я присмотрю за тобой!

Есть не хотелось. Тем более, в такой компании. Но проводив взглядом спину вышедшего в соседнее помещение Шрама, я решила не нарываться на конфликт. Пока. Пока не разберусь, куда, к кому и зачем я попала.

Молча выбравшись из-под одеяла и неприятно поразившись тому, как дрожат ноги, угрожая в любой момент подогнуться, я распечатала сначала пакет с бельем. Трусы фасона «боксеры» из эластичной ткани не имели размера, растягивались на любые габариты, но были не особо приятны к телу. Бюстгальтера не было совсем. Только такая же эластичная, как и трусы, майка. Я поморщилась, но выбора не было. Оставалось лишь порадоваться, что у меня не слишком большая грудь и майка с успехом может заменить бюстик.

Натянув белье, я распечатала второй пакет и вытащила унифицированный комбинезон. Не люблю одежду в обтяжку. Она слишком подчеркивает все недостатки моей худосочной фигуры. Хотя… Если вспомнить, что за время плена у меня округлились не только щеки… А значит, комбинезон обтянет и беспристрастно продемонстрирует все мои округлости… Так и вышло.