– Кажется, я понимаю, о чём вы говорите. Не далее как утром я побывала на одном из таких аукционов.

– В самом деле! – подхватил Джим. – Какой удобный способ легализовать незаконные доходы. Продал картину за 12 миллионов, и у налоговой уже нет вопросов «откуда у вас пятидесятифутовая яхта?»

– Это ещё цветочки, – продолжал Антонио, – но мы, полиция, тоже не даром свой хлеб жуём. Долгая работа закончилась арестом синьоры Мирелли. К сожалению, и у нас есть «кроты». Кто-то шепнул Скарези, и тот успел сбежать, прихватив с собой все деньги и обоих мальчиков. Нам он был неинтересен, нас волновала только финансовая сторона дела. Ни в каких других преступлениях Джулиано не был замечен. Думаю, что и тут старик Мирелли в заботе о внуках помог ему. Полгода назад Кармела вышла на свободу и теперь пытается не только вернуть себе детей, но, по возможности, и мужа, у которого, судя по всему, дела идут неплохо. У мафии длинные руки, и то, что не сделала в своё время полиция, Кармела сделает сама.

Проснувшись и открыв глаза, в первую минуту Джим не смог понять, где он находится. Незнакомая занавеска колыхалась возле балконной двери, за которой угадывалось раннее утро. Где-то совсем рядом курлыкали горлицы. На столике стояла пустая бутылка и два бокала. События вчерашнего дня постепенно всплывали в памяти. Они с Эйлин ужинали у бывшего комиссара. Долгий разговор на веранде его квартиры. Прощаясь, синьора Каталуччи загадочно улыбнулась и со словами «это волшебное зелье» дала им с собой бутылку Brunello di Montalcino 2012.

– Действительно, волшебное. Никогда не пила вина с привкусом шоколада, кофе, табака и бальзамики, – сидя на балконе номера Эйлин, они любовались игрой фонарей в водах реки, смаковали вино и почти не разговаривали. А потом…

Джим протянул в сторону левую руку. На голом предплечье мелькнула армейская татуировка: цветок мака и два слова – I sacrifice2. Ладонь нащупала тепло щеки Эйлин.

В самолёте Джим напустил на себя серьёзный вид. Он помнил об их уговоре делить личное и общественное. Выложил на откидной столик какие-то бумаги, но скоро устал от этой игры, повернулся к Эйлин и нежно подул ей в шею. Кудряшки над её ухом послушно запорхали, а у него внизу живота прокатилась горячая волна.

– Что ни говори, а наша поездка оказалась очень приятной… – он сделал упор на последнем слове, – но бесполезной в плане бизнеса. Разматывать мотки мафиозных связей не входит в компетенцию полиции Девона. И, судя по всему, даже Интерполу не удастся «прижать хвост» мистеру Скарези.

Эйлин положила голову ему на плечо:

– Зачем так пессимистично? Ты можешь легко упечь его.

– Каким образом?

– За двоежёнство. Ведь он так и не развёлся с Кармелой Мирелли, и, судя по всему, она прознала, что у него в Англии вторая семья. Не хотела бы я оказаться на его месте в момент, когда они встретятся лицом к лицу. Вот увидишь, он сам придёт в полицию с повинной. Правда, это при условии, что он спасся в той трагедии с яхтой.

– Разве я не сказал? Пришло сообщение от Смита. Наружка засекла чету Скарези в отеле в Нормандии. Похоже, он не очень верит в Скотланд-Ярд и решил подстраховаться. Инсценировал свою гибель.

– Вот видишь. У тебя есть что ему предъявить.

– А что? Хорошая идея. Сколько там по закону положено за двоежёнство?

– От шести месяцев до семи лет.

– Ты ведь не будешь искать обстоятельства, смягчающие вину, и просить для него минимальный срок?

– Джим, моя обязанность как адвоката добиваться судебного решения, которое будет лучшими для подзащитного.