Звездана – мать Кометы! – всхлипывала. Я кивнул на неё.

– А знаете, о чём она сейчас думает? «Что же ты за мужчина, если позволяешь ему так со мной разговаривать».

– Неправда! – Звездана врезала по столу влажными ладонями.

– Тише, тише, – увещевал её карлик. – Он не умеет читать мыслей. Ведь не умеете?

– Увы, – вздохнул я. – Такое знамение слишком дорого стоит…

– Что, нищета мешает получить то, чего хочется? – Звездана вновь пошла в атаку.

Я улыбнулся ей.

– Знамения оплачиваются не деньгами, мадам. За них платят радостями. Зачем это Мастерам – ведомо лишь им. За знамение, дающее возможность читать мысли, просили отдать чувство юмора. Я здраво рассудил, что, во-первых, без чувства юмора в этой клоаке будет невыносимо, а во-вторых, меня тошнит даже от того, что люди говорят вслух. Не хватало ещё знать, что они думают. Вашему биологическому виду свойственно сильно переоценивать значимость тех хаотических импульсов, что время от времени пробегают по нейронам.

– Вам не нравится мир людей? – спросил карлик.

– Совершенно не нравится.

– Чем же?

– Людьми, – зевнул я. – Не фанат. Сама по себе идея пихать чистые души в кучи смердящей плоти ради какого-то гипотетического роста, по-моему, отдаёт безумием. Допуска к статистике у меня, конечно, нет, но поставил бы чувство юмора, что количество деградирующих душ обильно перекрывает количество тех, которые действительно развиваются.

– Может быть, дело не в количестве, а в качестве? – Олимпиодор заинтересовался предметом разговора.

И своей доброжелательной улыбкой совершенно испортил мне настроение.

– Какая разница…

– Знаете, как говорил Гераклит? «Один стоит десяти тысяч, если он наилучший».

– Покажите мне того наилучшего, что выстоит против десяти тысяч, – фыркнул я.

– Разве мы говорим о битве?

Нет, он меня положительно бесит. Пора прекращать этот балаган. Вспомнить, ради чего я вообще сюда явился.

– Может быть, хватит обо мне? – улыбнулся я. – Это не очень-то вежливо. Давайте поговорим о вас.

– Конечно, – обрадовался карлик, – что вас интересует?

– Ох, да всё! Как вы познакомились, зачем поженились. Как чисто технически занимаетесь сексом. Как выкатываете коляску во двор, чтобы прогуляться. Что будете делать, когда она сломается. Ну и самое главное: где вы нашли Комету? Только не надо мне врать, что она – ваша родная дочь. Я не человек, чтобы верить в настолько глупые сказки.

Звездана замерла, будто Господь послал ей лом вместо позвоночника. Олимпиодор медленно отклонился от стола.

– Может быть, вернёмся к унижающим шуткам? – предложил он.

– Можем, – кивнул я. – С огромной радостью вернёмся. Мне, например, интересно, нужны ли вашей супруге водительские права, чтобы кататься в пробке между рядами автомобилей, выклянчивая милостыню. Но я потерплю. Сейчас меня интересует Комета.

– Она ничего не знает, – сказал карлик.

– Да, я уже заметил, что интеллектом она не уступает сливному бачку.

– Как ты смеешь? – прошипела Звездана. – На свете не было, нет и не будет ребёнка более умного, доброго, честного и благородного, чем Комета.

– Для девицы двадцати лет – так себе характеристика, – усмехнулся я. – Ладно. Я ускорю процесс. Вы рассказываете, кто родители Кометы, или я рассказываю ей правду.

– Она тебе не поверит! – прокричала Звездана.

– Тише, прошу, – промямлил Олимпиодор. – Комета может услышать.

– Она услышит всё. А когда закончит орать на меня, начнёт рыдать и орать на вас. И рано или поздно спросит, кто её настоящие родители. Так вот, это – долгий путь. Предлагаю немного срезать: вы мне расскажете всё сейчас.