Комета взревела. По-настоящему так, стиснув кулачишки и запрокинув голову.

– Ты тварь! – Она толкнула меня в грудь. – Там были все мои вещи!

– Знаю, в этом и смысл чемоданов, разве нет?

– Учебники!

– Учебники тебе не нужны. С твоим интеллектом – купи лучше комиксов.

– Купи? Купи?! – Её нешуточно трясло. – Я за эти учебники ещё год буду выплачивать кредит!

Тут эмоции опять переполнили Комету, и она завизжала. Видимо, переусердствовала: на высшей точке закатились глаза, и она рухнула. Бы. Если бы я не подхватил. Иначе ей грозило разбить голову об отбойник.

– Эй! – потряс я свою хозяйку. – Комета! Не смешно. Видишь? Я не смеюсь. У тебя нет чувства юмора, как и прочих достоинств. Ты глупая, некрасивая и неинтересная. Наверняка бревно в постели. Но ты об этом, разумеется, не знаешь, потому что в постель с тобой не ложится даже плюшевый медвежонок.

Она молчала. Выглядела как мёртвая – этакая Джейн Доу в ветхом пальтишке, с раздуваемыми ветром рыжими волосами. Но она всего лишь упала в обморок. Умри Комета по-настоящему, я бы уже расплачивался… Впрочем, если буду продолжать в таком духе – умрёт, и довольно скоро.

Мимо нас, глядя исподлобья, прошёл парень в пуховике и в наушниках. Следующий за ним пожилой мужчина в старом кожаном пальто остановился.

– Плохо даме? – спросил он. – Помочь?

– Нет, я демон, как-нибудь справлюсь.

Мужчина поспешил убраться подобру-поздорову. А я, ещё раз тряхнув Комету и не добившись никакого результата, вздохнул:

– Ну и что мне с тобой делать, а?

Мест, куда я мог пойти с бесчувственной девушкой на руках, было в городе, прямо скажем, не очень много. Я пинком открыл дверь под вывеской, сообщающей о нерабочей библиотеке, и оказался в почти родном помещении бара.

По случаю раннего часа посетителей не было, кроме Диона, который тут, кажется, жил. Сейчас он сидел за дальним столиком и сосредоточенно ковырялся у себя в области паха. Услышав хлопок двери, поднял взгляд, оценил обстановку и сказал:

– Второй буду. А потом – печень мне!

– Привет, Ливий! – Сабела махнула рукой из-за стойки. – Я думала, ты нас покинул. Решил напоследок поразвлечься? Смотри, охотники поймают…

– Вляпался по самое не могу. – Я осторожно положил Комету на стойку. – Эй, Дион! Тронешь её хоть пальцем – я тебя уничтожу, и это не фигура речи. Налей моего любимого, Сабела. Погода отвратная.

Сабела щедро плеснула, поставила бокал на живот Кометы. Я, усевшись, взял бокал и опустошил залпом. Потом вдавил его на прежнее место, где куртка сохранила форму, махнул рукой – мол, повтори. Сабела не замедлила исполнить просьбу.

– Может, расскажешь, что случилось?

– Вот это, – указал я пальцем руки, в которой держал бокал, – моя новая хозяйка. Маг. Каким-то образом, надо полагать, оказалась в родстве с прежним.

– Иди ты! – вытаращила глаза Сабела.

– Угу. Можешь себе представить? Вместо того чтобы очутиться дома, я оказываюсь в комнатёнке метр на два.

– А она сама-то как? В курсе была?

– Ни разу. Чуть не обмочилась на месте. Сделаю всё, чтобы через десять дней она от меня отказалась.

– Ну, за успех! – Сабела показала мне бутылку, я стукнул по этикетке бокалом, и мы одновременно выпили.

К стойке приковылял Дион. Покосился на Комету, но трогать поостерёгся.

– Гнилые времена, Ливий, – прокряхтел он, устраиваясь на стуле. – Истинно гнилые. Отцы отрекаются от детей. Дети становятся на скользкую дорожку…

– Он ей не отец, – сказал я. – Её папаша – отбитый на всю голову астроном. Знаешь, как он её назвал?

– Солнышком?

– Не угадал.

Я произнёс полное имя Кометы, и Дион чуть со стула не свалился, а Сабела поперхнулась пойлом и закашлялась.