– Что ж… – Декан откашлялся у меня за спиной. – Я меняю своё решение. Вызывая тебя сюда, Комета, я планировал сообщить об отчислении.

– Веденей Иванович! – воскликнула девчонка.

Я зажмурился. Дура! Он же сказал – меняет решение. Ну ты ведь не до такой степени глупа, чтобы реагировать на отдельные слова, не замечая целого! Не заставляй меня испытывать испанский стыд, это чувство слишком человеческое!

– Помолчи, пожалуйста, пока я говорю. Учитывая сложившуюся ситуацию, я не могу тебе позволить находиться и дальше в стенах института. Оформим это дело так. Я даю тебе академический отпуск по семейным обстоятельствам.

– Но… Но…

– Сейчас же освободишь комнату. Вернёшься через десять дней, без демона. Ну или с демоном, действия которого можно будет вменить тебе в вину. Пока что он неуправляем, и я не могу подвергать такому риску студентов и преподавателей.

– Веденей Иванович, я прошу вас!

– Комета Си дробь две тысячи двадцать три Ди один! – повысил голос декан. – Представь себя на моём месте. Ты отвечаете за жизни нескольких сотен людей. Ты бы оставила среди них нестабильного демона?

– Он больше так не будет… – пробормотала Комета.

– Да, – сказал я, глядя в окно. – Больше не буду. Даю честное слово.

– В-вот… – еле слышно пролепетала моя бестолковая хозяйка.

– Комета… Ты потрясающе наивная девушка. Но тебя же саму раздражает твоя наивность. Я бы сказал, ты застряла в детстве. Пора двинуться дальше. Принять на себя ответственность. Нельзя чуть чего, прятаться в кокон и делать вид, будто не понимаешь серьёзности ситуации. В твоём возрасте многие уже матерями становятся. Ох, не я должен тебе говорить это всё… Иди, Комета. В общежитие, забери свои вещи, а потом – домой. Соответствующий приказ я подпишу немедля. Не беспокойся: сразу, как вернёшься, восстановишься без каких-либо проволочек. А если не будешь терять время эти десять дней, а посидишь над учебниками, успеваемость не пострадает.

Комета, понурив голову, вышла из кабинета. Я пошёл следом.

– Демон, – окликнул меня декан.

Я обернулся.

– Вам бы тоже не мешало повзрослеть.

– Спасибо за напутствие, – кивнул я. – Словами не пересказать, как оно для меня важно.

Декан только покачал головой.

– Я просто в каком-то кошмарном сне. Ты превратил мою жизнь в ад, и тебе для этого даже суток не понадобилось!

Мы шли по мосту через Ионэси. Справа пролетали автомобили. Комета волокла тяжёлый и неудобный чемодан.

– Знаешь, когда ты наедине со мной – ведёшь себя намного увереннее, чем с людьми.

– Мог бы этого и не замечать.

– Мог бы, но так я бы не причинил тебе душевных мук. А ведь это очень приятные муки – от осознания собственного несовершенства.

– Я тебя ненавижу.

– А я тебя люблю.

Она остановилась. Повернулась. Посмотрела на меня.

– Люблю, – кивнул я. – Потому и довожу. Как глупый мальчишка, дёргающий девочку за косу. Декан был прав – мне нужно бы повзрослеть, но я…

Комета побледнела. Потом залилась краской. Приоткрыла губы, явно не зная, что сказать.

– Шучу, – улыбнулся я и похлопал Комету по плечу. – Никто тебя никогда не полюбит.

– Ты… – У неё в глазах сверкнули слёзы. – Ты…

– Ладно-ладно, прости. Позволь, я тебе помогу.

Я забрал чемодан из её ослабевшей руки и бросил через ограждение в Ионэси. Комета проводила свои вещи взглядом широко раскрытых глаз.

– Что ты сделал? – прошептала она.

– Просто помог. – Я приподнял воротник куртки. – Может, пойдём? Погода – отвратительная.

– Что ты сделал?! – заорала Комета.

– Выбросил твой чемодан в реку. А почему мы не можем поехать на чём-нибудь? Такси. Автобус. Попутка.