– Видела, – кивнула Антонина. – Я только спать легла, вдруг вижу в окне – фигура белая летает. И тут Таисия Гавриловна как закричит! Я подхватилась, с кровати соскочила и к ней бежать. Так торопилась, что о порожек в ее комнате споткнулась, ногу подвернула. Забегаю в комнату, а там за окном этот призрак парит и тоненько так шелестит: «Света, Света». А мы же в доме-то одни живем, даже и позвать на помощь некого! В общем, жуть!

– А как Таисия Гавриловна себя чувствует? – озабоченно спросил дед. – Говорят, ей скорую помощь вызывали?

– Да это я вызвала, – невесело улыбнувшись, махнула рукой Антонина. – Больше для себя, ну, в смысле, чтобы мне спокойнее было. Думаю, вдруг с сердцем ей плохо станет. Но Таисия Гавриловна только рассердилась. Врачам себя осмотреть не дала. И сказала, что с этим приведением лично разберется.

– А кто такая Света? – не удержавшись спросила Полина. Стоя неподалеку, они с Елисеем жадно прислушивались к разговору, стараясь не упустить ни словечка из беседы деда и Антонины.

– Ну, единственная Светлана, которую я знаю, это внучка Таисии Гавриловны. Хозяйка распорядилась, чтобы они с Матвеем завтра приехали. Уж не знаю, что она задумала. Последний-то раз, как они у нас гостили, переругались все в пух и прах. Таисия Гавриловна сказала, что им от нее одни деньги нужны. Ну ладно, извините, Петр Михайлович, мне уже пора. Я Таисию Гавриловну надолго не оставляю. Хоть духом она и бодра, возраст все же дает о себе знать.

– Да, Антонина, конечно, беги, – рассеянно махнул рукой дед, провожая взглядом удалявшуюся по дорожке домоправительницу.

А Полина и Елисей, обменявшись заговорщическими взглядами, поняли друг друга без слов. Дело о приведении еще рано было списывать со счетов. Ночное происшествие в «Купеческой усадьбе» явно заслуживало более пристального внимания.

Охота на приведение

Именно поэтому ровно в половину двенадцатого ночи Полина тихонько выскользнула на крыльцо и, увидев метнувшуюся к ней из-за кустов тень, упреждающе зашипела:

– Тише ты! Дедушку разбудишь!

– Да я тихонько. Это ветка виновата, – принялся оправдываться Елисей. – Прям ужом мне под ногу залезла и хрустнула!

– Пошли быстрее, скоро двенадцать – самое приведенческое время, – возбужденно зашептала Полина, осторожно прикрывая дверь и спускаясь с крыльца.

Через десять минут ребята уже стояли перед воротами «Купеческой усадьбы» и, задрав головы созерцали верхушки сосен, растущих на участке и упирающийся в небо конек крыши дома Набединой.

– Мда, ничего не видно, – досадливо пробормотал Елисей. – Можем здесь его и не заметить.

– А мы и не будем на него отсюда смотреть, – сказала Полина, подходя к раскидистому клену, растущему рядом с забором и решительно закидывая ногу на нижнюю ветку. – Чего стоишь? Помоги мне забраться, – обратилась она к Елисею.

– А ветка тебя выдержит? – с сомнением в голосе уточнил тот, подсаживая ее на ветку.

– Что за глупый вопрос, – обиженно засопела Полина, – я же не гиппопотам, а девочка.

– Ну, ты довольно крупная девочка. Ты же говорила, что ты на девять килограммов тяжелее нормы, – робко напомнил Елисей, но Полина была уже высоко. Ловко перехватываясь руками за ветки, она благополучно добралась до самой крупной из них, удачно изгибающейся вдоль верхушки забора.

– Теперь будем ждать, – тихо произнесла она как только Елисей угнездился рядом с ней и устремила напряженный взгляд на фасад «Купеческой усадьбы».

Время текло, а приведение все не появлялось. Энтузиазм ребят шел на убыль и вот уже когда они оба готовы были признать свое поражение, как вдруг… Из-за дальней стены дома вылетело что-то белое, похоже на человека, облаченного в длинную одежду. Описав дугу, приведение, (а это, несомненно, было оно) вновь залетело за угол дома, чтобы через секунду выглянуть уже из-за печной трубы.