— Зен ел то же, что и мы, но ему хоть бы хны, — сказала я. — Шурует по снегу, как заведенный, даже дыхание не сбилось.

— У него крепкий желудок – даже камни переварит, — усмехнулся Треден.

— Не мужик, а терминатор, — с завистью проговорила я.

— Чего встали? — подал голос «терминатор», и мы двинулись за ним.

Если бы Зен шел один, или бы его сопровождал только Млад, они бы прошли куда больше. Но желтоглазый не один, и ему приходится учитывать немолодой возраст Тредена, мою хилость, а также наше общее недомогание. Так что, пройдя наиболее опасный участок и спустившись к лесу, мы сделали привал.

Треден сразу отбежал подальше. Я же оставила сумку с гуи на снегу и стала ломать веточки ели; Зен тем временем копошился в сумке Тредена, доставая еду. Нашлись только сухари да сало; мед и масло мы пока не трогаем, бережем для сбиты.

Я нарвала веточек, сунула в сумку птенцу. Бессовестная малявка больно цапнула меня за руку и заверещала, требуя еды.

— Тихо ты, — проговорила я, доставая кусок мяса и нож, чтобы разрезать его на более мелкие кусочки. — А то кормить не буду.

Пока я резала мясо, птенец продолжал верещать. Зен наклонился над птенцом, поднял его безо всякого почтения и осторожности, схватил за клюв и перевязал его лоскутом.

— Ты что делаешь? — возмутилась я и, отшвырнув мясо, попыталась забрать бедного птенчика. Зен вытянул руку, удерживая меня, и сказал:

— Отойди.

— Отдай птенца!

Я навалилась на желтоглазого и снова попыталась вырвать свое пернатое сокровище из его рук. Вторая попытка тоже оказалась неудачной.

— Я предупреждал, что птенец будет шуметь. Я предлагал оставить его. Ты меня не послушала. А я больше не буду слушать тебя. Гуи останется у меня.

— Но он мой!

Сунув шокированного птенца себе под мышку, Зен отчеканил:

— Не нравится – уходи. Но если хочешь идти с нами и под моей защитой, то будешь слушаться. Поняла, Ирина?

О, как мне хотелось высказать рвущиеся возражения… но я проглотила их и смолчала. Так и быть, желтоглазый главный. Но это временно!

— Поняла, — скрипнув зубами, выговорила я.

— Садись и ешь, — велел Зен. — На отдых мало времени. Надо до сумерек найти место для ночевки.

Я отошла от мэнчи и стала искать мясо и нож, которые выронила. Нож нашелся сразу, а вот мясо сожрал Млад, который подкрался к нам, когда мы делили птенца.

— Млад сожрал мясо! Что теперь будет есть птенчик? — расстроилась я.

— Ничего, — ответил Зен, опустив птенца прямо на снег; тот неловко побрел ко мне, к «доброй мамочке». — Лоскут не снимай. Клюв должен быть закрыт.

Я села прямо на снег и, позволив птенцу влезть себе на колени, стала грызть сухарики. Гуи смотрел на меня, царапал коготками и беззвучно молил: «Освободи мой клювик и дай поесть». Я продолжала грызть сухарики и прикусывать салом, не делясь, хотя мое девичье сердце обливалось кровью при мысли, что малыш голоден и обижен. Я не могу отдать ему те крохи еды, что у нас остались – он и так питается лучше, чем я.

Вернувшийся Треден сразу засек, что между нами что-то случилось.

— Что, снова сцепились? — упрекнул он.

— Млад съел мясо гуи, — ответила я.

— Волку мясо нужнее, — ответил мэнчи и, поглядев на Млада, сказал ему: — Молодец, морда. Я, кстати, места узнал. Правильно идем. Будем держаться леса и не высовываться, эдак дойдем до Злого моря, а оттуда переберемся на Вольные острова.

Треден рассуждает так уверенно, потому что у него осталась карта Слего. На карте к моему огромному разочарованию не отмечены «врата». Но даже если они были бы отмечены, что бы я делала с этим? Я ведь до сих пор не знаю, верна ли моя догадка о том, что упомянутые загадочные «врата» и есть порталы в мой мир. К тому же неизвестно, как работают эти порталы, чем опасны, и в какие еще миры могут перенести помимо моего… А от Тредена ничего толкового не добиться: для него странности – просто проявление воли богов.