Из груди женщины вырвался сокрушенный вздох. А я ничему не удивилась: ни посиневшей отекшей голени, ни страшным багровым пятнам на животе и боках. Мое перемещение в Утхад было травматичным и неожиданным, мягко говоря. К худобе я тоже уже привыкла, а также к тому, что всегда выгляжу плохо – Цита крадет красоту и здоровье.

— Здесь нужны пиявки, — решительно сказала Вандерия.

— Не нужны, — возразила я, вспомнив леденящие душу подробности о гирудотерапии, курс которой прошла моя подруга. Мало того что пиявки больно кусают, так еще и после их «работы» долго не останавливается кровь и остаются шрамики.

— Парочку надо поставить.

— Никаких пиявок.

— Почему? Может, попробуем?

— Нет, спасибо, я и так уже настрадалась.

Разрезав чистое полотно на полоски и захватив небольшую емкость, Вандерия присела ко мне на краешек кровати и занялась моей ногой. Открыв крышечку емкости и зачерпнув пальцами немного приятно пахнущей мази, она стала накладывать ее на отекшую кожу.

— Позже сюда принесут теплой воды, чтобы ты смогла обмыться, — сказала женщина. — У нас есть терма, но пока тебе нельзя нагревать тело, так что придется подождать.

— Ничего страшного, подожду, — ответила я.

Собственное благополучие и здоровье волновали меня не так, как благополучие мэнчи. Меня-то здесь в любом случае вылечат и будут беречь, в отличие от них. Но как помочь им? Как вести себя, что сказать? Жаль, просто заверить Вандерию в том, что они всего лишь хотят добраться до других земель подальше от Ниэрада, будет недостаточно.

Теплая рука Вандерии коснулась белесых растяжек на моем бедре.

— Сколько у тебя детей? — спросила она.

— Нисколько.

— Понимаю… их отняли у тебя?

— У меня нет детей, я не рожала. А растяжки на теле у меня с тринадцати лет.

— Не рожала? — поразилась Вандерия и перестала накладывать мазь. — Как это – не рожала? Лет тебе уже немало.

Я хмыкнула. Наверное, по здешним меркам я в свои двадцать три действительно считаюсь пожившей. Хотя, учитывая, как я выгляжу сейчас, Вандерия могла ошибиться с моим возрастом и дать мне на лет десять больше, чем есть на самом деле.

— Единственная моя беременность закончилась выкидышем.

— Ты беременела всего однажды? — еще больше удивилась Вандерия.

«Да, спасибо контрацепции. Хотя и она дала осечку», — мысленно ответила я и вслух произнесла:

— После выкидыша меня осматривал ведун. Он сказал, что я стала бесплодной.

— Поэтому тебя определили в декоративки?

— Еще из-за зрения, — добавила я. Не то что мне хочется всех подряд посвящать в свои проблемы, просто скрыть то, что я слепа как крот, не получится. — Я плохо вижу вдали. Чертова близорукость!

— «Чертова близорукость», — повторила Вандерия. — Какие странные слова…

— У нас в Сургуте они в ходу.

— Вытяжка из дождевых червей улучшает зрение. Я сделаю ее, и закапаем тебе в глаза.

— Не надо!

— Почему? Это проверенный способ.

Что, если именно эту вытяжку мне капал в глаза Шариан, когда узнал о проблеме с глазами? В каком вообще состоянии здесь медицина, раз они лечат червями да пиявками? Что, если у меня воспалится аппендицит или я серьезно отравлюсь? Меня будут лечить вываренными жабами или порошком из толченых крысиных хвостов? А зубы? Долго ли мои зубы протянут здесь без щеток и зубной пасты? Что будет, когда у меня начнут прорезаться оставшиеся три зуба мудрости?

Столь страшные перспективы впервые представились мне, и я похолодела.

— Не хочешь капать в глаза, не будем, — испуганно проговорила Вандерия, растолковав по-своему мое внезапное побледнение. — Не переживай, Ирина, никто здесь не будет делать ничего против твоей воли.