Вскоре братья и правда принесли котелок теплой воды и большую кружку травяного настоя, сдобренного медом. Я обтерлась влажной ветошью, переоделась в ночную рубаху, выпила сонный напиток и залезла под теплое покрывало, которое отец из козьего пуха свалял. Улеглась, закрыла глаза, а матушка села рядом и держала меня за руку, пока я сном не забылась.

6. 6. Роэль. Отцовское благословение

До чего же непривычно было Роэлю лететь в одиночестве! Никогда еще за двадцать два года своей жизни он не поднимался в небо один. И вот ― ночь. Над миром сияет во всей красе Светильник Алулны, и, будто его младший брат, светится над горными отрогами Алмазный Пик. Маяк, указывающий дорогу к дому ― Замку-на-Скалах.

Роэль летел на свет этого маяка, как мотылек на огонек свечи. Его крылья уверенно ловили попутные воздушные потоки. Хвост изгибался то чуть вправо, то чуть влево, помогая держать курс. А голова молодого дракона грозила взорваться от множества вопросов, на которые он не знал ответов. Но очень хотел узнать!

Это нетерпеливое желание подгоняло его лучше всяких понуканий, вынуждая спешить, не оглядываясь по сторонам, не сберегая силы. Он даже забыл, что в часе лёта от Бьен-ра-Клиппена обязательно несут дозор Серебряные стражи.

К тому времени, когда он приблизился к замку на это расстояние, ночь почти закончилась, небо озарилось первыми лучами Солейла, и силы и без того усталого молодого дракона начали быстро убывать.

И тут…

― Назовись, лунный! ― Трубя, бросились ему вдогонку два дракона. ― Кто ты, и зачем летишь в Замок-на-Скалах?

Роэлю показалось, что история повторяется, что на него покушаются второй раз за неполные сутки. Он резко затормозил, кувыркнулся, готовясь к бою, на этот раз почти наверняка ― последнему.

В свете утренней зари шкуры преследующих его драконов отливали алым, и Роэль принял их за луавов. В его сердце ледяным клинком впились обида и недоумение: как могли враги подобраться к замку так близко? А может, они и Бьен-ра-Клиппен сумели захватить?! Тогда ему точно лучше погибнуть в бою, чем оказаться пленником беспощадных сыновей Солейла!

― Я, Роэль, сын и наследник басилевса, не сдамся без боя! ― протрубил он и первым выпустил в преследователей мощную струю белого огня. ― Защищайтесь!

― Наследник?!

― Наследник! ― уворачиваясь от столба пламени, крикнули друг другу драконы, и Роэлю в их голосах почудилось удивление.

― Роэль? Так ты жив? Я ― Сильвхорн, Серебряный страж! Позволь проводить тебя к басилевсу! ― торопливо протрубил один из преследователей, в знак доверия развеивая свой магический щит. Теперь наследник смог бы убить стража одним огненным плевком.

Роэль почувствовал, как у него слабеют крылья ― сразу от всего: и оттого, что луавы оказались вовсе не луавами, и оттого, что сражаться за жизнь в этот раз не придется, и главное ― оттого, что серебряные стражи, а значит, и отец, считают его погибшим. Ужасная новость! Роэлю страшно было представить, как переживают сейчас и отец, и матушка!

― Верни щит! И да, проводите! ― то ли разрешил, то ли попросил он, с трудом выравнивая полет. ― Отец должен как можно скорее узнать, что я жив!

― Да, обязательно! ― подтвердил Сильвхорн. ― Ведь басилевс обязан объявить траур по тебе, как только Солейл войдет в силу и до вечера отнимет у всех нас крылья!

Роэль и сам помнил эту традицию: час скорби по погибшим накануне лунным всегда объявляли на рассвете, когда свет дня придавливал своей невыносимой мощью сынов Алулны к земле, лишая их возможности подняться в небо.

Вот только по нему, Роэлю, траур объявлять было рано! Он выжил ― пусть и чудом. И теперь собирался выяснить, кто подстроил ему и его стражам встречу с луавами, и что замыслили сыны Солейла, которым отчего-то не сиделось за Поперечными горами и постоянно тянуло на север, в Лунную фратрию.