― А вы не догадываетесь? ― хмыкнул отец на сыновей.

Те губы сжали и прищурились, а отвечать за обоих Байл взялся:

― Рейку нашу заневестить хотят небось. Только вы, отец, матушка, не отдавайте сестру за Рагнара!

Матушка протяжно вздохнула: ей вопрос моего замужества уже третий год покоя не давал. Как мне шестнадцать весен исполнилось, так и стали ближние и дальние соседи, у кого сыновья подходящего возраста, пытаться меня своим отпрыскам в невесты сосватать.

Первые два года родители отговаривались тем, что Алулна не велит девицам до восемнадцати весен замуж выходить. А как мне восемнадцать стукнуло, тут уже и значимых поводов для отказов не осталось, не считая одного: не люб мне был никто. Подруги, мои ровесницы, то на одного заглядывались, то по второму вздыхали, а мое сердце молчало, будто и не нужно было ему вовсе ничего такого.

…Молчало ― до нынешнего вечера. А как увидела я лунного ― так и дрогнуло, забилось часто, застучало молоточком в висках. До сих пор утихнуть не хотело. Рвалось обратно в пещеры к деду, будто я оставила там что-то важное, без чего жить невозможно.

Отец, в отличие от матушки, вздыхать не стал. Подошел, присел рядом с сыновьями, тоже за грибочком потянулся. Заодно и спросил спокойно, искоса на меня поглядывая:

― Отчего бы нашей Астрее за Рагнара замуж не пойти? Семья у него небедная, дом большой, и сам он добытчик знатный. Выходит, лес не хуже вашей сестры и ее наставницы-ведуньи изучил.

― Злой он! ― нахмурился Берр. Я кивнула в подтверждение его слов. ― И жадный! Заохотит зверя, но не добьет сразу, а мучает и час, и другой, пока несчастная жертва дух не испустит. Если грибы берет ― грибницу не бережет. Беличьи гнезда почем зря разоряет!

Отец нахмурился:

― А родители его об этом знают?

Тут ответил Байл:

― Нам младший сын охотника сказывал, что их родители не раз пытались Рагнара окоротить. И пороли по малолетству, и выговаривали ему, а когда большой стал ― доли за продажу добытого лишали. Ничего не смогли поделать! Старший только злее с каждым наказанием становится, будто его луав покусал!

― Ну, коли к зверям невинным так относится, то и к жене добрым не будет, ― покачала головой матушка. ― Не нужен нам такой зять. Но от смотрин отказаться нельзя. Не принято людей от порога разворачивать, тем более мы с отцом сегодня уж и согласие дали на знакомство молодых.

Теперь уже я не вынесла, вздохнула протяжно:

― Отец! Матушка! Вы вдругорядь нас с братьями спросите вначале, ради Небесной Покровительницы! Потом уж ответ сватам давайте. Мы про каждого жениха в округе вам всю правду доложим, как есть.

Матушка покачала на меня головой недовольно, потом к близнецам обернулась:

— Это вы, сыночки, сестру свою от себя отпускать не желаете, вот и находите недостатки в любом, кто на нее глаз положит!

Отец потянулся, по плечу её погладил, успокаивая, и спросил рассудительно у близнецов:

― Так может, прямо теперь и расскажете, кто из местных женихов чем плох?

Братцы мои тут же оживились, загалдели наперебой, перечисляя:

― Долькус, бортника сын, к браге хмельной пристрастился!

― Пракс, кожемяки сын, ворует все, что плохо лежит, а родители его потом втихаря ходят, ворованное хозяевам возвращают, чтобы сына от наказания укрыть.

― Войтик, сермяжник, ни одной юбки не пропустит!

― А у Слакса, сына бондаря, все зубы гнилые! Как Рейка с ним целоваться будет?

Я хихикала в рукав, слушая братцев, матушка то и дела охала пораженно: ей и половины того, что братья рассказали, известно не было. Отец хмурился все больше.

Так близнецы имен десять перебрали, прежде чем отец хлопнул ладонью по столу: