Это не была красота горной долины, по которой ползёт с моря утренний туман.

Это не было красотой города, созданного за века вдохновенным трудом тысяч и тысяч людей.

Красотой бездонного звёздного неба, каким оно видится за пределами Земли или Гарада, это тоже не было.

Это не было даже красотой любви или благородного человеческого поступка.

Больше всего это напоминало красоту абстрактного живописного полотна, создаваемого талантливым и немного безумным художником (все настоящие художники слегка безумны, в этом нет ни малейших сомнений) прямо на ваших глазах.

При этом вы одновременно были и художником и – странным образом – зрителем, наблюдающим за процессом со стороны.

Отдаёт шизофренией, верно?

Вот поэтому в навигаторы идут, в основном, женщины – у них психика гибче от природы.

Как раз тот путь к Гараду, который выбрал я, должен был занять чуть больше времени – сто семь часов. Против девяносто восьми, затраченных «Горным эхом» на путь к Земле.

Девять часов разницы.

Это было многовато при том тотальном дефиците времени, который мы испытывали, но я выбрал его.

Как говорится, делай, что должен и будь, что будет. А вышел из ворот, – не дёргайся и смело иди на перехват мяча. Старое правило футбольного вратаря, которое никогда не подводило меня ни на поле, ни в жизни. Надеюсь, выручит и сейчас.

Мы достигли расчётной скорости за орбитой Марса. Сама Красная планета находилась в это время за Солнцем, в диаметрально противоположной стороне.

– Не сбылась мечта, – заметил по этому поводу Юджин. – А то мог бы сказать, что летал к Марсу.

– Имей совесть, – сказал Быковский. – Ты вообще-то к звёздам летишь.

– Это верно, – вздохнул Сернан. – Но на Марс всё равно хочется. Куда люди больше всего стремились с тех пор, как они поняли, что могут вырваться за пределы Земли? На Луну и Марс. На Луне я уже побывал. Дважды. Даже почти трижды, учитывая «Аполлон–10». А вот Марс…

– К звёздам людям хотелось не меньше, – не сдавался Быковский. – А может быть, и больше.

– Тяжело спорить, – засмеялся Сернан (наш смех в условиях двойной тяжести больше напоминал покашливание). – В прямом смысле слова. Слова, как булыжники, а ты их толкаешь языком.

– Будет вам Марс, – пообещал я. – Дайте только срок. И Марс, и всё остальное.

– И Юпитер? Там «призраки».

– А кому с ними разбираться? Только нам, людям. По-другому никак, в одной Солнечной системе живём.

– Можно ещё подключить дельфинов, – задумчиво произнёс Быковский.

– Интересная мысль, – сказал я. – Нет, правда, интересная. В особенности с учётом того, что дельфины обладают зачатками телепатии, а ДЖЕДО утверждал, что кто-то из экипажа «Горного эха» тоже улавливал то ли обрывки мыслей, то ли тени чувств и настроений «призраков». Так, ДЖЕДО?

– Верно. Конкретно – навигатор Омла Сетби и психолог Бьетти Яру. Они сейчас в анабиозе.

– ДЖЕДО, мы знаем, что они в анабиозе, – сказал я устало.

– Лишний раз напомнить никогда не помешает, – невозмутимо ответил ДЖЕДО. – Кстати, насчёт анабиоза. Напоминаю, что ровно через минуту мы сбрасываем тягу, и корабль будет двигаться с обычным земным ускорением, равным девять и восемьдесят одна сотая метра в секунду за секунду. Однако рекомендую перейти не на земное, а на гарадское ускорение – десять и семьдесят две сотых метра в секунду за секунду.

– Хорошая рекомендация, – сказал я. – На Гараде сила тяжести чуть больше, нужно привыкать.

– Делаем, – кивнул Быковский. – Нам сейчас, чувствую, гарадская сила тяжести покажется настоящим избавлением.