— Ярина, — вновь шепчет он мне в губы, а я слегка вздрагиваю от тихих звуков.

— Да? — отзываюсь нежно, мои ладони медленно скользят по его груди вверх, на плечи. Секунда, и я обвиваю руками его мощную шею, по кругу украшенную татуировками. Интересно. Сколько Дыму было, когда он их набил?

— Помнишь, ты однажды сказала, что для кого-то я стану лучшим?

От этой фразы внутри что-то рвётся. Я… я понимаю, к чему он клонит. Вот только совсем не готова сейчас это слышать. Потому что мне нечего ответить.

— Дым… — почти неслышно стону я, отводя глаза в сторону.

Но он не позволяет. Крепко фиксирует мой подбородок и заставляет вновь заглянуть в его томные таинственные глаза.

— Мне не надо для «кого-то». Я стану лучшим для тебя, — сурово отрезает он и внезапно впивается в мой рот, терзает мягко, но настойчиво, вырывает те самые удушающие эмоции, от которых душа всмятку. И нет возможности проигнорировать это. Его откровенность наносит удар. Дым твердо проталкивает язык мне в рот, а я приветливо встречаю его, ощущая душевный подъем, чувствуя себя живой, нужной, желанной.

Мои пальцы путаются в его жестких волосах, я неосознанно тяну его голову на себя, еще ближе, прижимаясь крепче. Дым мягко гладит меня по спине, вспышка его несдержанности гаснет быстро, он успокаивается. Очевидно, считал, что я все же от него отстранюсь.

Когда наше умопомрачительное безрассудство прекращается, Дым с улыбкой отпускает меня. Но не отдаляется. Просто выразительно смотрит.

— Демьян. Ты же понимаешь, я не в том положении, чтобы обещать нечто туманное. Я не смогу… стать для тебя…

— Ярина, — перебивает он, уверяя. — Я тебя понимаю. Не хочу торопить события: вижу, что тебе тяжело. Понимаю, что много всего и так тебя беспокоит. А я не хочу быть лишним поводом для новых волнений. Ты не против, если я задержусь до позднего вечера? Можем киношку посмотреть. Я сто лет уже так не делал. Предпочитаю в отчетах сидеть. Стратегии выводить.

— Хорошо. Только, чур, я фильм выбираю.

***

ДЕМЬЯН

— Дым. Ды-ы-ым, — врывается в сладкий сон осторожный голос Ярины.

— Мммм, — бормочу я бессвязно, беззащитно. Ну, что такое. Вокруг все светлеет.

Чувствую слабое давление на плечо. Шатает что-то.

— Демьян! — летит в мою сторону строгое замечание и сознание вспышкой возвращается ко мне. Я слегка зажмуриваюсь, потому что солнце в глаза светит. Ааай… ненавижу это. Неужели жалюзи нельзя опустить?!

— Ну, что? — бормочу недовольно.

— Мы с тобой уснули вчера. На часах половина девятого.

— Ну, бывает, что ж теперь, ааам, — зеваю я бесстыдно. А в голове уже шумят мысли. Это ж, если полдевятого, то я уже опоздал в офис. А если опоздал, то можно и не торопиться. Приеду к двум. Угу… сойдёт. Вновь расслабляюсь и закрываю глаза.

— Тебе же на работу надо, соня. Вот тебе и «останусь».

Ярина смеется.

— Да ниче мне не надо, — бурчу недовольно. По утрам я, как медведь зимой. Лучше не трогать. А как проснусь, сразу кормить. Правда, пока некому. — После обеда приеду. Подождут, ааам, — вновь зеваю, а в животе уже урчит. — И не толкайся ты, залезай лучше ко мне под крылышко.

Осторожно хватаю Яринку и укладываю перед собой, носом утыкаюсь ей в шею. Запа-ах… башку сносит.

— Ну, ты даешь, — веселится моя птичка.

— Нормально я даю, — слегка прикусываю ее мочку, губами тыкаюсь ниже. — А беру и того лучше, — ухмыляюсь. Твердо кладу лапу на ее бедро, заявляя свои права. Шаткие, конечно, но все же.

— Демьян. Не наглей, — улыбается Ярина, стискивая мои пальцы. Тянет на талию.

Эх, жалко.

Ну, ладно. Понял.

Вновь ехидно ухмыляюсь. То есть, почти понял…