«Ты это зря сделала…»

Липкое чувство страха тогда ползло по позвоночнику. Да и сейчас очень тревожно на сердце. Встреча Артура с Дымом лишь усугубила все еще сильнее.

— Угадал, — соглашаюсь я и поднимаю на мужчину растерянный взгляд.

Демьян сегодня ненадолго задержался на работе, но ко мне заехал все равно — проведать. А еще фрукты привез, и гранат для меня успел почистить, пока мы болтали.

А теперь…

Я стою возле столешницы, мне нужно срочно чем-то занять руки. Я нехило нервничаю. В воздухе витает напряжение. Оно настолько плотное и осязаемое, что, кажется, я ощущаю его подушечками пальцев. И даже легкий невесомый разговор не смог настроить нас с Дымом на беспечность и легкость.

— Вы сейчас на какой волне с мужем общаетесь?

Дыму известно, что цветик с бабушкой. Я поеду за ней не раньше, чем через неделю.

— Общаемся мало. Я не понимаю, чего он от меня еще ждёт.

— А ты чего от него ждешь? — уточняет Дым, не притрагиваясь к кофе. Мужчина складывает мощные предплечья на стол, немного наклоняется вперёд, отчего кажется еще крупнее.

Дым смотрит выжидающе, но не кажется сильно взволнованным. Просто слегка насторожен.

— Ничего, — поясняю, складывая руки на груди. — Я ничего от него не жду. Просто не слышать и не видеть его. Хотя бы какое-то время. Но у нас же дочь…

— Почему он не хочет второго ребенка? — проницательно уточняет Дым.

— Да кто ж его знает. Не хочет. Не хочет пеленки, болезни, бессонные ночи. Внимание делить придется. Больше никаких пояснений не было.

— А если он передумает? Вот так, внезапно. Ты будешь рада?

— Нет. За короткое время слишком многое мы друг другу наговорили. Очень сложно это забыть. Я подала на развод. Делать вид, что ничего не было, не для меня.

— Ты уверена?

— Абсолютно, — уверяю я его.

— Кривишь душой, — заявляет Дым. — Хочешь докажу?

— Да, было бы неплохо. Поясни, пожалуйста.

Без лишних фраз он поднимается. До боли медленно преодолевает разделяющее нас расстояние. Теперь мы стоим почти вплотную, а я вновь осознаю, насколько он высокий и огромный. Точно буйвол.

Ладони его располагаются на столешнице по обеим сторонам от моих бедер, но меня Демьян не касается даже мимолетно. Я совершенно теряюсь от такого выразительного напора… и ни слова вымолвить не могу. Не шевелюсь даже.

Лишь вздрагиваю, когда он наклоняется и слегка касается губами моего рта. Языком ласково проходится сначала в одну сторону, потом в другую. Невесомо. Осторожные изучающие прикосновения не оставляют меня равнодушной, они разжигают несмелый яркий огонек. А я… я не знаю, как на это отреагировать… Я не понимаю, что испытываю сейчас, и прекратить это помешательство не могу. Потому что я отзываюсь на мужской зов. Смелый. Пронзительный. И это не только будоражит меня, но и заставляет чувствовать неловкость и замешательство.

Замираю.

Не получается даже пошевелиться. Я упускаю момент, когда Демьян крепко прижимает меня к себе, без колебаний врываясь в мой рот, исследуя меня вновь. Чувственно, жадно, воспламеняюще.

Мужское дыхание становится тяжелым и шумным, спина под ласковыми широкими ладонями уже в ознобе. Это безумство не прекращается долго, Демьян ощутимо вжимает меня в себя, а мое тело охватывает недопустимая слабость.

— Ты сказала, — оторвавшись от моих губ, с усилием выдавливает из себя Дым, удерживая мое лицо. Смотрит в глаза, словно в душу заглядывает. — Сказала, что делать вид, будто ничего не произошло, не для тебя. Но ты ведь именно это и делаешь. Притворяешься, что ничего не запомнила. И не было того поцелуя. А этот ты тоже предпочтешь не заметить? — дерзко дёргает бровью.