Затылок отдает пульсирующей болью, словно напоминая о том, насколько сильно приложил меня об стену мой, видимо, главный враг.

– Тихо ты, у стен тоже уши есть, – Анфиса зачем-то открывает дверь и выглядывает наружу. И только закончив с этим странным ритуалом, вновь закрывает дверь и вздыхает. – В коридорах камеры звук пишут.

Тоже мне, Америку открыла! Хотя… Неужели у этого мутноглазого есть доступ к камерам?

– Разве этот ваш Гром не обычный мерзавец, которого закрыли здесь, как и всех нас? – с недоверием спрашиваю я. Что-то мне с трудом верится в то, что у него здесь особые привилегии. Перед ровесниками, может быть, да. Но ведь Оксану Олеговну он послушался!

А значит, не все здесь так-то и просто.

– Это не его закрыли здесь с нами, а нас с ним, – флегматично отвечает соседка, пожимая плечами. – Я Анфиса, кстати. Держи.

– Что это? – смотрю на протянутый свёрток, как на заразу. Я и забыть о нем уже успела. И вообще, зачем мне эта вещица? Надеюсь, не очередной предмет гардероба для обязательной носки.

– Гром просил передать. Твоя задача вернуть ей былую белизну.

"Мы в рекламе "Ваниша" что ли?" – ехидничает внутренний голос.

Слова Анфисы ударяют словно обухом по голове. Соседка улыбается невинно, так, словно только что одной фразой не показала себя жалкой прихлебалкой мнимого царя. Хотя, какой он царь? Так, царенок.

"Цыпленок!" – подсказывает созвучную аналогию все тот же внутренний голос, и я не могу сдержать смешка.

– Зря ты так к небрежно относишься к его угрозам, – тем временем продолжает свою фанатскую мантру блондинка, не получив от меня должной реакции. – Слышала поговорку: против Грома нет приема?

– Вообще-то… – услышав полнейшую глупость из уст блондинки, осекаюсь. Что толку ее поправлять? Она собственные доводы разума-то не слышит. – А, неважно. Передай своему Грому, что я не собираюсь следовать его правилам.

И вопреки своим словам принимаю свёрток, расправляя его. Рубашка, частично ставшая алой, отвратительно воняет томатным соком и чуть уловимо дорогим мужским парфюмом.

Сандал, хвоя и цитрусы? Слишком хороший вкус на запахи для отъявленного мерзавца.

– Что ты задумала, ненормальная? – наконец показывает свою настоящую змеиную натуру Анфиса, кривя лицо в гримасе отвращения.

– Кое-что, что ему очень… о-о-очень не понравится, – улыбаюсь во все тридцать два, продумывая все детали плана в голове.

Уже чуть позже, без зазрения совести воспользовавшись помощью "добродушной" Ани, которая пришла в комнату чуть позже, я узнаю будущее расписание уроков и расположение санузлов. Но на занятия не спешу. Дожидаюсь, когда соседки покидают комнату, и приступаю к воплощению своего злодейского плана в жизнь.

Жалко, конечно, подушку, но ничего не поделать. Злодейски подхихикивая, вынимаю из пенала расколотую шариковую ручку и ломаю ее надвое. Осколком подрезаю неаккуратные швы на подушке и вываливаю ровно половину пуха и перышек прямо на дно раковины в душевой. Туда же отправляется рубашка, следом — жидкое мыло, зубная паста и все, что имеет более-менее слизкую и липкую консистенцию. От души перемешиваю.

Хотел, белоснежную рубашку, Гром? Так ты ее получишь! Пух как раз довольно белый.

С чувством выполненного долга, двумя пальчикам хватаю за краешек рубашку, которая превратилась в непонятное месиво, и иду в сторону основного корпуса. Учебные принадлежности я сложила в рюкзак чуть ранее.

На удивление, в класс захожу раньше, чем звенит первый предупредительный звонок на урок. Даже учитывая то, что пришлось чуть задержаться в