Но, как я и сказал, сейчас было не до утех. Может быть, вечером, если приду в себя…

Через несколько минут я был готов. Ульяна помогла мне спуститься на первый этаж – покои Георгия располагались на втором, а на лестницах здесь не было пандусов. Хорошо, что ступеньки оказались достаточно широкими и невысокими.

– Дальше сам, – сказал я, когда мы подъехали к гостиной. – Возвращайся к делам.

– Да, ваше сиятельство, – поклонилась Ульяна и ушла.

Я не удержался и посмотрел ей вслед. Хороша…

Но хватит о женщинах. Пора заняться делами рода – теперь уже моего рода.

__________

Немножко Ульяны:

Гостиная была просторной, отделанной в том же дворцовом стиле, что и весь дом. Высокие окна, обрамленные чёрными с серебром портьерами. Массивная деревянная мебель и широкий камин, над которым висел семейный портрет – мы с отцом и Люда с матерью.

– Извините, что заставил ждать, ваше благородие, – сказал я, въезжая в комнату. – Как видите, есть затруднения.

Леонид Семёнович при виде меня поднялся и отвесил короткий поклон. Невысокий, полный мужчина с седыми кудрями и блестящей лысиной на макушке. Он носил круглые очки без оправы и дешёвый бордовый костюм, который смотрелся на нём так же изящно, как седло на свинье. Пахло от барона тоже не лучшим образом. Я едва успел въехать в комнату, как сразу ощутил спёртый запах его пота.

Одна мысль, что этот человек станет мужем Людмилы, вызывала отвращение.

– Здравствуй… те, ваше сиятельство, – может, и вонюч, но хоть немного соображает. – Как хорошо, что вы пришли в себя! Очень рад! Надеюсь, что так же скоро встанете на ноги!

– Спасибо, – я подъехал к столику, за которым сидел барон, и жестом подозвал слугу.

Лакей, который до этого стоял у окна, подошёл:

– Чаю, ваше сиятельство?

– Половину чашки. А затем оставь нас.

Ради соблюдения этикета мы с Боровиным несколько минут поговорили ни о чём. Он выразил пустые соболезнования по поводу гибели моего отца, и мы обсудили погоду и новости большой политики, которые сейчас меня мало интересовали. Попытка убийства принцессы Кречет японскими агентами, конечно, звучит дико, но никоим образом меня не касается.

– Перейдём к делу, Леонид Семёнович, – я отставил пустую чашку. – На каких условиях вы взяли в управление «Красноярский извоз»? – так называлась наша служба.

Барону сразу стало неуютно. Он поёрзал на софе и натянуто улыбнулся:

– Пятьдесят процентов от прибыли. Понимаю, это много, но так мы договорились с вашей матушкой: я веду все дела, а она лишь получает дивиденды.

– Вы заключали договор?

– Конечно!

– Прекрасно. Вы приехали на машине?

– Да…

– Поедем в депо, посмотрим, как идут дела.

– Сейчас? – изумился Боровин.

– Да. По дороге я как раз успею изучить договор.

– Послушайте, мне некогда, – сказал Леонид Семёнович. – И вообще, я приехал по определённому вопросу!

– По какому?

Боровин насупился и провёл рукой по серым кудрям:

– Думаю, мне лучше обсудить это с вашей матерью.

– Ни в коем случае. Отныне все вопросы нужно обсуждать только со мной. Глава рода – я, не моя почтенная матушка, – я сложил пальцы в шпиль (или «домиком», как ещё называют этот жест). – Итак?

– Кхм. Кхм-кхм, – прокашлялся Леонид, глядя на мой перстень. – В общем, я хотел обсудить помолвку с вашей прекрасной сестрой, Людмилой Петровной.

– Я так и предполагал. Леонид Семёнович, с какой стати вы решили, что имеете право свататься к моей сестре? Да ещё и предлагать ей, даме из графского рода, место второй жены?

– Что?! – возмутился Боровин и даже чуть не уронил чашку. – Но мы обсуждали это с вашей матерью!