- Нет. Мне все так же больно.

- Тогда чего смеешься?

Он продолжил рисовать на мне, и я ответила под жужжание машинки:

- Вспомнила кое-что про доктора.

- Что же?

- Подружки ходили к хирургу за справкой после школы. Он осматривал и говорил обязательно что-то про их груди.

- Девчонкам? Про груди? - не поверил Олег.

- Ну да.

- На осмотре?

- Угу.

- Что он мог им сказать?

- Одной сказал, что с такими грудями она выкормит хоть сотню детей. Другой просто объявил, что у нее красивые соски.

- Капец. Это не какой-нибудь мем из порно?

Я засмеялась. Было очень похоже именно на это.

- Не знаю. Вряд ли подружки стали бы врать. Просто такой вот хирург. Ты на его фоне очень тактичный, хоть и неправильный доктор.

- Ну спасибо. Я польщен, - усмехнулся и Олег. - Закончил надпись. Посмотришь?

- Конечно.

Он подал мне зеркало, и я не сдержала восхищенного стона.

- Здорово.

Олег проработал руны и сделал контур бабочек.

- Не думала, что будет так…

- Как? - переспросил он осторожно.

- Красиво. Неужели это не сотрется никогда?

- Магия, - усмехнулся мой мастер. - Хочешь сделать перерыв или продолжим?

- Мы недавно прерывались. Я в порядке. А ты? Я слышала, что мастер тоже должен отдыхать.

- Кто-то сделал домашнее задание. Я в порядке, Маш. Можем продолжать. Но имей в виду, что начнем заполнять цветом - это больнее. Если будет совсем труба - обязательно сразу говори и прервемся.

- Да. Хорошо. Скажу.

Олег приготовил другие новые краски и приступил ко второй фазе рисунка. Он был прав, конечно. Контуры и руны ощущались иначе, чем наполнение краской.

Я терпела, думая, что смогу привыкнуть, но боль саднила и не притуплялась. Меня не хватило и на час. Пришлось просить перерыв.

Олег сразу же остановил работу и предложил мне еще чая. Я отказалась, но попросила воды.

- Это белый, - объяснил он, протягивая мне бутылку минералки. - Болючий цвет. Его приходится наносить интенсивнее, чтобы был виден на коже. Почти закончили им. Скоро станет получше.

- Это хорошо. Спасибо, что рассказываешь.

- Не за что. Я люблю поболтать, и ты легче переживешь боль. Мне тут припадков не надо.

- Ахаха, попробую избавить тебя от обморока.

- Кстати ложится на шрамы хорошо. Они старые?

- Угу, - буркнула я, не желая распространяться на эту тебя объёмнее.

Олег кивнул сам себе, поясняя вопрос:

- Старые неровности лучше поддаются цвету. Я поэтому спросил. Продолжим?

- Да.

Я поставила бутылку и легла обратно. Все это время я, разумеется, оставалась топлес, но трагедии по этому поводу так и не почувствовала. А вот то, что Олег смотрел мне в глаза при разговоре нелогично расстраивало. Стоит признаться, грудь у меня была красивая. Я как махровая извращенка надеялась, что он взглянет на нее хоть разок.

Наверно, он смотрел, когда работал. А может и нет. Скорее всего - нет. Все его внимание было на рисунке. Мастер своего дела.

Я не знала, радует меня это или расстраивает.

Олег не обманул. Как только он закончил работать белым, стало не так больно. А может я привыкла. В какой-то момент я поймала ту самую наркоманскую волну. Мне хотелось продлить сеанс, чтобы ощущать эту боль. Или хотелось продлить близость Олега? Я чувствовала его дыхание своей кожей. У меня не было сил игнорировать приятные покалывания даже через саднящую боль, когда он стирал излишки краски, задевая сосок.

- Тебе восемнадцать? - спросил Олег, нарушая тишину и мою полуэротическую медитацию.

- Скоро двадцать, - ответила я. - А что?

- Подумал, что ты захотела закрасить шрамы сразу после совершеннолетия.

- Думаешь, мама не разрешала?

- Обычно так и бывает, - пожал плечами Олег.