- Тая? – зовёт меня Яна.

- Да, - выдавливаю еле слышно. – Делай.

Это будет наказанием мне самой. Каждую минуту смотреть на серебро на черном и помнить, какая я идиотка. Если тебе не нравится человек – не сплетничай, Тая. Это ещё никого не красило.

Спустя пятнадцать минут я выхожу от Яны. Солнце припекает, каблуки новых босоножек звонко стучат по брусчатке. Господи, какой же изверг до сих пор сохраняет эту старину, заставляя бедных женщин страдать?

Но подобные мысли мимолетны. Потому что пусть и неудобно, но я люблю брусчатку на дорогах, старинные рецепты и мужчин, которые держат своё слово. Старомодно, скажете вы? Да!

Я смотрю на наручные часы и в ужасе понимаю, что Лизавета будет меня бить ногами за опоздание. Выставочный зал находится через пару кварталов. Что-то совсем не рассчитала время. Поэтому приходится ускорить шаг. В голове почему-то совершенно нахальные мысли, чтобы хоть один знакомый проезжал бы мимо и подбросил. Как часто это бывает, ты только подумаешь, и сразу же судьба подсовывает исполнение желания. Но не так, как надо.

Потому что стоит мне задержаться возле светофора, ожидая зелёного света, как рядом вдруг останавливается красная машина Веры Крумловой.

Да уж. Частенько кажется, что Вселенная поставила миллионы наблюдателей за человеческими мыслями. И стоит о чем-то подумать, как сразу оно случается. Совпадение? Не думаю, как говорит один ведущий телепередач.

Окно приоткрылось, и я еле заметно выдохнула. Лицо женщины, сидевшей за рулём, никак не могло принадлежать Вере. Уже потому, что даме напротив явно было на двадцать лет больше, чем моей предательнице-подружке.

- Привет, - широко улыбнулась она, сверкнув золотыми зубами. Их всего два, но впечатление производят. – Не стой, а то украдут. Садись бегом.

- Спасибо, Олеся Константиновна, - выдыхаю я и быстро сажусь на пассажирское место.

Судьба сегодня мне улыбается тоже. И так же золотозубо, как Крумлова Олеся Константиновна – мачеха Веры. Отец последней женился на Олесе, когда развелся с первой женой. Матушка у Веры была женщиной проблемной, любила горячительные напитки и развесёлые компании. А ещё - молодых парней. Застав жену с любовником, Крумлов не стал устраивать скандал и спускать с лестницы обоих, но отобрал у бывшей супруги дочь, часть имущества и право видеться с ребенком.

Не знаю, как ему это удалось, Вера особо не рассказывала, а я и не лезла.

Олеся Константиновна оказалась женщиной хваткой и целеустремлённой. При этом обладала потрясающим чувством юмора, харизмой и каким-то буквально неуловимым умением убедить всех вокруг, что всё будет хорошо.

Она носит короткие волосы и никогда их не красит – седина уже успела покрыть серебром почти всю голову. А вот на губах обязательно яркая помада. Ну и неизменная улыбка, немного ироничная, но всегда теплая. Сухие пальцы Олеси Константиновны всегда украшают массивные серебряные кольца – она не любит золото. Золото для неё только одно – молчание.

Частенько я жалею, что не она – мать Веры. Сейчас жалею особенно.

- Ну что ты на меня так смотришь? – ухмыляется Олеся Константиновна, вжимая педаль газа. – Будто картину увидела. Тебе куда?

- Как раз в выставочный зал, к Лизавете, - отвечаю я. – А вы и правда хороши, знаете же прекрасно.

И тут я говорю чистую правду. Олеся Константиновна всегда одевается со вкусом.

- Это серёжки всё? – самодовольно уточняет она, поворачивая на перекрестке. – Ты же заметила?

- Заметила, - подтверждаю я.

Серёжки и правда красивые, крупные винтажные кольца с множеством подвесок. Я уверена, что в комплект к ним есть браслет и подвеска. Олеся Константиновна не любит брать украшения разрозненно, чем больше в одном стиле – тем лучше!