– Позвольте спросить у вас обоих еще кое-что. – Ребус встал и сделал несколько шагов, потом вернулся, увидел, что Холмс и Кларк переглядываются. Он задумался. Поначалу они только и делали, что ссорились друг с другом, так что искры сыпались. А теперь, значит, сработались. Оставалось только надеяться, что их отношения не зайдут дальше. – Позвольте спросить у вас следующее, – сказал он наконец. – Что нам известно о жертве?

– Не много, – ответил Холмс.

– Он живет в Далките, – добавила Кларк. – Работает лаборантом в больнице. Женат, есть сын. – Она пожала плечами.

– Это все? – спросил Ребус.

– Все, сэр.

– Вот именно, – сказал Ребус. – Он никто и ничто. Ни один человек из тех, с кем мы говорили, и слова плохого про него не сказал. Так ответьте мне: с чего это вдруг его пырнули ножом? Среди бела дня в среду? Если бы на него напал уличный грабитель, он бы не молчал. Но он держит рот на замке, покрепче, чем абердинец кошелек в церкви, когда дело доходит до пожертвований[3]. Ему есть что скрывать. Одному Богу известно что, но это имеет какое-то отношение к машине.

– Как вы это вычислили, сэр?

– Кровь начинается от бордюрного камня, Холмс. Думаю, когда он вышел из машины, он уже был ранен.

– Машину он водит, сэр, но в настоящее время машины у него нет.

– Умненькая девочка, Кларк. – Она вскинулась при слове «девочка», но Ребус уже продолжал: – Он отпросился с работы на полдня, ничего не сказав жене. – Ребус снова сел. – Почему, почему, почему? Я хочу, чтобы вы поднажали на него. Скажите, что нам не нравится полное отсутствие объяснений. Если он не разговорится, мы будем давить, пока не расколется. Дайте ему понять, что мы настроены серьезно. – Ребус помолчал. – А после поговорите с мясником.

– Кровь из носу, сэр! – заверил шефа Холмс. Его спас звонок телефона.

Ребус снял трубку. Может быть, Пейшенс.

– Инспектор Ребус.

– Джон, ты не мог бы зайти ко мне в кабинет?

Это была не Пейшенс, а старший суперинтендант.

– Через две минуты, сэр, – сказал Ребус и положил трубку. Потом повернулся к Холмсу и Кларк. – Работайте.

– Да, сэр.

– Ты думаешь, я делаю из мухи слона, Брайан?

– Да, сэр.

– Возможно. Но я не люблю тайн, пусть и самых маленьких. Так что работайте – удовлетворите мое любопытство.

Когда они поднялись, Холмс кивнул на большой чемодан, засунутый Ребусом за стол, предположительно туда, где его не было видно.

– Ничего такого, что мне следует знать?

– Ничего, – ответил Ребус. – Вообще-то, я храню там полученные взятки. Твои пока, вероятно, умещаются в заднем кармане.

Но Холмс, похоже, решил не отступать, хотя Кларк уже отошла к своему столу. Ребус вздохнул и понизил голос:

– Я пополнил ряды обездоленных.

Холмс немедленно оживился.

– Но никому ни слова, понял? Это между нами.

– Ясно. – Холмсу в голову пришла какая-то мысль. – Знаете, я теперь часто ужинаю в «Кафе разбитых сердец»…

– Буду знать, где тебя найти, если захочется послушать раннего Элвиса…[4]

Холмс кивнул:

– И Элвиса лас-вегасского периода тоже. Я только хотел сказать, что если я чем-нибудь могу…

– Можешь. Для начала загримируйся под меня – и бегом к Фермеру Уотсону.

Холмс замотал головой:

– Нет, я, конечно, готов, но в пределах разумного.

В пределах разумного. Ребус спрашивал себя, разумно ли было спрашивать у студентов разрешения переночевать на диване, когда в кладовке уже спит его брат. Наверное, следует снизить ребятам арендную плату. Когда он неожиданно появился там в пятницу, трое студентов и Майкл сидели, скрестив ноги, на полу и скручивали косячки, слушая «Роллинг стоунз» промежуточного периода. Ребус в ужасе уставился на сигарету в руке Майкла: