Левая рука провалилась вдруг в пустоту. По изменившейся акустике Мишка понял, что он находится в каком-то большом помещении. Он сделал еще несколько шагов вперед. Оглянувшись, он хотел посмотреть, как далеко ушел от входа.

Неожиданно между ним и последними бликами света мелькнуло что-то большое и темное.

Если в этот момент Канашенков и не завопил, то лишь потому, что у него враз пересохло горло. Движение повторилось – то же большое темное тело переместилось мимо входа в обратном направлении. Существо, таившееся в темноте, было так близко, что Михаил ощутил на своем лице движение воздуха. Что-то мокрое шлепнуло Канашенкова по щеке с левой стороны и упало на пол. Он вновь включил подсветку мобильника и наклонился к полу. На полу лежала перекушенная пополам крыса. Ему стало так холодно, словно он провалился в зимнюю реку. Пришло ясное осознание того факта, что единственный шанс спастись – немедленно бежать в сторону выхода. И Мишка побежал. Рванулся прямо с низкого старта, оттолкнувшись от пола ладонями. Целых два шага ему казалось, что его маневр удался. Но на третьем шаге он налетел на что-то огромное, мохнатое и зловонное.

Существо даже не пошатнулось, а юноша отлетел, упал на спину и замер, надеясь на то, что существо ничего не видит в темноте. Зловоние прилипло к его лицу, точно жидкая грязь. Было тихо. Канашенков моргнул пару раз, проверяя, не привык ли он еще к темноте. Осторожно оперся об пол и попытался сесть. Нечто ударило его в грудь, и он вновь оказался на полу, а на лицо ему упало что-то влажное и липкое. В лицо дохнуло таким зловонием, что на глаза навернулись слезы. Мишка поднял дрожащую руку с телефоном и вновь включил подсветку. В десяти сантиметрах от него блестели клыки, не уступающие медвежьим. Он разглядел плоский вдавленный нос, зеленовато-бурую складчатую кожу и пронзительные красные глаза неведомого ему монстра. С клыков свисали нити слюны.

– Мя-я-яс-с-со-о-о! – прошипело существо и оскалилось.

Мишка умер. Никакими иными словами нельзя было описать то постыдное и ужасающее оцепенение, которое прижало его к полу, точно могильная плита. И даже закрыть глаза он не мог, как ни старался. Зловонная клыкастая преисподняя разверзлась прямо перед его лицом.

И в этот момент в подвале вспыхнул свет. Он оглушил Канашенкова даже сильнее, чем приступ ужаса: он ослеп и попытался закрыть лицо руками. Наверное, он потерял сознание, потому что следующим его воспоминанием стали миллионы кошачьих когтей, вцепившиеся изнутри ему в носоглотку. Юноша закашлялся, из глаз потекли слезы. Следом вернулись слух и зрение. Канашенков сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Он находился в просторном помещении с довольно высоким потолком. Перед ним стоял высокий седой человек в штатской одежде. В руке он держал ампулу из-под нашатырного спирта.

– В порядке? – кратко поинтересовался незнакомец. Мишкиных сил хватило лишь на то, чтобы опустить голову.

Откуда-то из-за спины человека послышалось хриплое рычание. От испуга следователь попытался встать, опираясь о стену, но снова сполз на пол. Человек успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Ну-ка не дергайся, дитя человеческое, – сказал он негромко. – Ща наша девушка прикемарит, тогда и встанешь.

Мишка вытер рукавом глаза и громко чихнул.

– Вот теперь вставай, отрок. Жив в целом или частично? Звать катафалк или обойдемся общественным транспортом без всякой музыки?

Канашенков встал на ноги и попытался привести себя в порядок. Подобрал свою папку и мобильник. Проверил, на месте ли удостоверение. Он старался не смотреть в сторону бурой мохнатой туши, лежавшей у дальней стены.