– Новенький! – радостно всплеснула руками девица. – Новенький! А ты симпати-и-ичный! А когда к нам снова собираешься?

– Надеюсь, лет через шестьдесят, – находчиво ответил Мишка.

Бурный восторг девицы словно подхлестнул эксперта, и вскоре мрачный мужик, лихо вынырнув из недр шкафа, бросил Канашенкову стопку бумаг, затянутую в прозрачный файл.

– Вот твоя экспертиза. Вали отсюда. Витишу – привет.

Прижимая бесценные документы к груди, юноша выскочил в коридор. Не посмевшая догнать его, дверь обиженно ударилась о косяк, скрежетнула засовом и затихла.

Через полчаса обратный автобус привез лейтенанта к остановке, расположенной напротив здания отдела. В здании следствия все было по-прежнему. Рабочий шум, провожавший лейтенанта в путь, невзирая на позднее время, и не думал затихать. По лестницам и коридорам туда-сюда, вверх-вниз сновали люди и нелюди, так же трещали клавиатуры, и кто-то на кого-то покрикивал. Канашенков вошел в кабинет начальника. Шаманский, устало вычитывавший очередную стопку документов, уже ничуть не походил на мага, страшного и таинственного. Получив экспертизу, он вяло поблагодарил Мишку и посоветовал ему двигаться в общежитие, не забыв напомнить, что ожидает новой встречи с началом рабочего дня.

Забрав свой чемодан, скромно притулившийся в углу начальственного кабинета, Канашенков отправился к новому месту обитания, не забывая вертеть по сторонам головой. Несколько раз ему навстречу попадались как обычные человеческие парочки, так и странные, на его взгляд, компании, состоявшие из мирно общающихся между собой людей, орков и смуглых личностей с красными глазами и острыми клыками, явственно выползающими из верхней челюсти в момент, когда личность заливалась смехом. Глядя на подобные компании, Мишка удивленно хлопал глазами, невнятно отвечая на приветствия. Но после того, как ему довелось увидеть более чем двухметрового гиганта, заросшего белой шерстью, без всяких усилий тащившего на плечах двух заливающихся смехом девчушек, он понял, что лимит на удивление на ближайшие пару лет исчерпан целиком и полностью и восстановлению не подлежит. Приняв окончательное решение наплевать на все и всяческие несуразности, Канашенков собрался с силами и буквально за несколько минут добрался до места своей новой дислокации.

Общежитие оказалось девятиэтажным зданием, расположенным посреди бесконечного пустыря. От автобусной остановки до крыльца, петляя среди репейника и лопухов, пролегала хорошо утоптанная тропинка. После пыльных коридоров горотдела, пропахшего людскими бедами, после помещения морга и раскаленных городских улиц те десять минут, что шел до своего нового жилища Мишка, показались ему наградой за все пережитые прошедшим днем трудности.

Возле входа в здание стояли несколько детских колясок, в одну из которых без труда мог поместиться малолитражный автомобиль. Наверное, коляска была огрская. Или орочья. Ну и фиг с ними!

На входе Мишка предъявил свои документы тетеньке-дежурной.

– Ожидайте, – по-военному кратко распорядилась тетенька. – Комендант при исполнении.

Комендантом оказался чрезвычайно коренастый гном с длинными рыжими волосами и такими густыми бровями, что их можно было заплетать в косички. Гном-комендант явился в вестибюль, держа за шиворот двух человек. Вернее, человека и беспросветно-черного черта, одетого в полосатые штаны и широченную красную рубаху.

– Анфиса Петровна, этих двоих выселяем, – проскрежетал гном-комендант. – Сидорычева за пьянство. А Василия Петшовича Жемчугова-Задорожного – за то, что опять пытался души скупать.