У нас, горько улыбаюсь я. Только у тебя, сынок.

- Катя… - перекатывает на языке Ярослав. – Красивое имя. Спасибо.

Илья прошёл мимо, я вышла из подполья. Ярослав уже обувался, с его ботинок порядком натекло. Его визит и правда занял лишь несколько минут.

- Спасибо, - вдруг сказал он.

- За что?

- За все, - пожал плечами Ярослав.

Когда я вернулась на кухню, поняла, что нарисованного младенца нет. Не было его и в мусорном ведре. Он не завалился под стол. Исчез. По всему выходило, его забрал Ярослав. Чудные творятся дела, необъяснимые.  

8. Глава 7. Ярослав

Меня преследовал трусливая надежда, что кроху не выпишут до того, как Дашка встанет на ноги. Я очень волновался за мелкую, а ещё – боялся её. Она была слишком, слишком хрупкой. Но на третьи сутки после родов у жены развил я сепсис, за ним вторая остановка сердца. Я начал надеяться, что её просто выпишут. Когда-нибудь.

- Если бы роды проходили в другой клинике, - терпеливо говорил врач. – Вашу жену бы не спасли. И это не хвальба. Это факт. Сейчас у вас есть надежда.

И Дашку ввели в кому. Искусственную, словно мне от этого легче. И отказывались давать прогнозы, только уповать на надежду. Старшая медсестра, которая часто ко мне выходила посоветовала молиться. Я не ударил её только из уважения к её полу и возрасту.

Девочка, имя к которой ещё не прилипло, уже получила свидетельство о рождении. Катюша. Катя. Екатерина. Я перекатывал имя на языке и старался к нему привыкнуть. Этот маленький человек в моей жизни навсегда. У Кати началась желтушка, частая у недоношенных детей, она потеряла триста граммов веса. Но насчёт ребёнка прогнозы делали с удовольствием – она здорова. И её скоро выпишут.

Колено, словно чувствуя, как мне хреново добавило и свою лепту – отчаянно ныло. В воскресенье, когда мелкой была ровно неделя я встретился с Ильёй. Под бдительным взором Яны, разумеется. Чувствую, наедине с сыном после последней выходки она ещё нескоро меня оставит.

- Весна настала, - констатировал я.

Она посмотрела на меня пытливо, затем отвела взгляд. О чем думает? Явно не о весне, которая несмотря на календарь ещё не спешила. Парк утопал в снегу, дорожки чистили, но их снова припорошило. Мы шагали и позади оставались отпечатки. Мои большие, Илюшкины мелкие, и Яны – словно дико винный зверёк проскакал, остренький сапожок и тонкая шпилька каблука.

- Ты не слишком похож на счастливого отца, - заметила Яна.

Илья убежал кататься на ватрушке с горы. Даже у меня перехватывало дыхание, когда он на бешеной скорости слетал вниз, хохоча зарываясь в снег, а Янке наверное и вовсе волнительно. Мы присели рядом на припорошенную снегом лавку. Словно… словно семья. Я прогнал это ощущение, закурил. Янка поморщилась.

- Парк. Дети.

- Ни на одного ребёнка я не дымлю.

Да, нечего было воображать. Счастливый, блядь, папаша двух детей. Один из них меня не знает. Вторая только ждёт часа познакомиться. И это знакомство меня пугает. Няня, которую мы с Дашей старательно подобрали заранее, по своему контракту освободится только через три недели. Мелкую скоро выпишут. Даша в коме. Счастлив ли я? Если только очень глубоко. Страшно ли мне? Да пиздец как.

Появилось жгучее желание рассказать обо всем Яне. Просто – посоветоваться. А ещё я понял, что в этой многолетней гонке за успехом я потерял и себя, и всех друзей. Но часть меня навсегда останется в Яне. Просто потому, что она помнит меня прошлым. Без забот. Без сломанной ноги. Полного надежд, а главное – желаний. Мы помнили, каково быть просто счастливым, но помнить и уметь тоже разные вещи. Ничего я ей не скажу, просто потому, что груз моих проблем ей не нужен. Пусть лучше привычно ненавидит, чем жалеет.