Конечно, он вздохнул. Конечно, ему важно, чтобы именно я.

Психологический садист, блин, с дипломом и дорогим парфюмом. Всё рассчитал. Всё подгадал. Его цинизм просто не знает границ.

– Пожалуйста, Алина, – серьезно говорю я, смотря в глаза девушки. – Больше никогда. Ни при каких обстоятельствах. Не бери от этого человека заказы.

Алина застыла, как будто я только что сообщила ей, что больше не варим кофе — вообще, никогда. Её глаза расширяются, брови подскакивают вверх, на лице читается паника, перемешанная с искренним непониманием.

– Но… что же я ему скажу?

– Скажи, что хочешь. Ссылайся на меня. Можешь сказать, что все мои мощности заняты, что я перегружена. Или, что я в отпуске, в кругосветном путешествии, ушла в монастырь, сбежала с аргентинским пастухом в Патагонию. Всё, что угодно, – я выдаю это на одном дыхании.

Мозг лихорадочно работает, пытаясь найти хоть какое-то рациональное оправдание этому решению.

«В городе много кондитеров, легко найдёт ей замену», – думаю я про себя, пытаясь убедить себя, что это не имеет значения, что его отсутствие не повлияет на мой бизнес.

Но почему-то эта мысль не успокаивает, а лишь усиливает злость. Я не буду для него печь! Даже за деньги. Даже если он приползет на коленях с чемоданом денег и лицом полным раскаяния. Я уже не та, кто когда-то задыхалась от его внимания. Теперь Антон не вхож. Ни в мое сердце, ни в мою кофейню.

В этот момент, словно в насмешку над моими мыслями, снова звякает колокольчик над дверью, и в кофейню входит мужчина.

Он высок, его мускулистая фигура обтянута простой тёмно-серой футболкой с глубоким V-образным вырезом, открывающим часть крепкой, хорошо проработанной груди.

Тёмные, коротко стриженные волосы аккуратно уложены, подчёркивая правильный овал лица. Его черты резки, скулы выдаются вперёд, а взгляд зелёных глаз, проницательный и невероятно интенсивный, приковывает внимание, словно магнит.

На его лице нет и намёка на улыбку, лишь серьёзная сосредоточенность, словно он сканирует помещение, оценивая каждую деталь. Его присутствие наполняет пространство какой-то тихой, но осязаемой силой. Он подходит к прилавку, его взгляд мгновенно фокусируется на мне.

– Добрый вечер, – произносит он низким, бархатистым голосом, который, несмотря на спокойствие, звучит строго. – Торты свежие?

– Конечно, – отвечаю я, пытаясь сохранить невозмутимый тон. – Мы печём каждый день.

Мой взгляд скользит по его лицу. Его брови слегка приподняты, а губы сложены в тонкую линию, выражающую требовательность.

– А капкейки? – продолжает он, его взгляд переходит на витрину с миниатюрными десертами.

Алина, стоявшая рядом, хихикает и уходит на кухню, бросив на меня лукавый взгляд.

– И капкейки свежие, – говорю я, мой голос становится чуть твёрже.

– А эти эклеры?

– Мужчина, у нас вся выпечка свежая. Мы дорожим своей репутацией.

Он слегка наклоняет голову, чувствует мой настрой, улавливает тончайшие нотки моего раздражения. И его манера общения резко меняется. Строгость уходит, уступая место… чему-то более мягкому, заинтересованному.

– Оля, что‑то не так?

Мы с Владиславом часто играем в эту шуточную игру — будто незнакомы, будто это случайная встреча, но сегодня я слишком напряжена, чтобы наслаждаться ею.

– Просто… тяжёлый день, – говорю я, отводя взгляд. Я не хочу грузить его своими проблемами, тем более такими. – Всё в порядке.

На его губах появляется лёгкая, почти незаметная усмешка. Он делает шаг ближе к прилавку.

– Я точно знаю, как тебя переключить, – произносит Влад, и прежде чем я успеваю что-либо сообразить, он берёт меня за руку и мягко, но настойчиво выводит из-за прилавка. Мои ноги сами подчиняются.