Я встаю со стула, отходя к окну. Озноб бьёт крупной дрожью по всему телу. Мысленно я уже там, в том времени четыре года назад, когда казалось, что счастье совсем рядом. Что я буду держать свою дочь на руках, шептать ей самые глупые нежности на свете, а она будет смотреть на меня глазами Марка и улыбаться.

И каждый раз, когда я себе хоть на секунду позволяю помечтать о собственном ребёнке, меня скручивает. Тревога, паника, страх… Там ядерная смесь.

Мне сказали, чтобы я забыла. Одна неприятная акушерка дала мне понять, что я могу смело ставить на себе крест.

Господи, она прям так и сказал, в конце добавив, что в материнстве я не смогу себя реализовать.

По-хорошему бы в суд подать за такое нужно было, ну или хотя бы рассказать Марку, через какие унижения я прошла. Но в тот момент я просто проглотила.

Я проглотила всё дерьмо, что тогда со мной случилось.

И сейчас Ленка даёт мне эту надежду, которой я боюсь. Это дикий, необузданный страх.

— Васюш, — голос подруги становится чуточку теплее, даже с ноткой чего-то родного, словно мама тебя на ручках укачивает. Она подходит со спины и обнимает меня за плечи, — Хочешь, я с тобой пойду?

— Не нужно, Лен. Я уже решила брать малыша из детдома. А это, — оборачиваюсь к столу, кидая взгляд на бумажку, — Это не поможет.

— Ну как не поможет? — всплёскивает руками, — Гончарова! Ты же спортсменка, ты сильная, смелая! Да, я даже представить не могу, как тебе было больно. Да и не хочу даже примерять на себя твою боль… Но, Вась. Если бы твоих девчонок сняли с Олимпийских за якобы допинг, вы бы не стали во второй раз биться в закрытые двери?

Стали бы. Это мечта любого профессионального спортсмена. Олимпийские игры — это как признание самому себе в том, что ты достоин. Это высшая степень награды.

— Спорт и дети — разные вещи, Лен.

— Бред! Если есть шанс, хоть пускай на один процент, нужно бороться. Я больше тебе ничего по этому поводу не скажу, клянусь. Но я ведь вижу… Что это не просто твоя мечта, Вась. Это твоя жизненная необходимость.

19. Глава 17. Марк

Отношения у неё… А мне плевать.

Смотрю в монитор рабочего гаджета, а мысли всё ещё крутятся вокруг ночного звонка. И да, это всё лишний бокал янтарного напитка, который я позволил себе, когда доехал от Риты.

Внутри полная неразбериха. И да, она на вопросы ответила. Но я не такого разговора хочу. Я хочу по существу, то, что прячет внутри, то, что заморозила навеки. Я ведь мать его, чувствую.

Тогда те дни казались сущим адом, домой абсолютно не хотелось, я уже тогда, вероятно, на подкорке понимал, что потерял жену. А что, чёрт возьми, делать с этим, не представлял?! Как мог ей помочь, если я один раз сказал, что я не готов к пополнению в семье, хочу ещё побыть просто нами, а не родителями…

И сейчас вспоминая то прошлое, кажется, что это не было грубо, это же моя точка зрения. Но она всё решила сама. И получила не тот ответ, на который рассчитывала.

Кто, блядь, виноват?! Мы! Я не один грешник…

Прикрываю глаза и с силой тру их. Спать хочется как никогда. А ещё отключить чёртов мозг. Чем больше думаю, тем сильнее, хочется запереть её здесь, посадить напротив и не выпускать до тех пор, пока она не выльет всё, что там внутри…

А ненавистный шёпот в собственной голове медленно и вкрадчиво тянет, а есть ли там что-то внутри?

Четыре года бессмысленных связей. Четыре года упорного трудоголизма, на грани идиотизма. Четыре года вопросов, которые я задавал себе.

Когда я не нашёл её после ухода, злость кипела в каждой клетке. Это было время сплошного пребывания в тренажёрном зале, чтобы убить себя нагрузкой и не думать о том, где я её ещё не искал.