Он любит задавать этот вопрос. И любит слушать мой ответ.

– Всё чудесно, Ваше Величество, – я склоняю голову в поклоне. – Стоунхард лучший город континента, недаром его зовут Золотой Долиной.

– Его зовут Золотой Долиной из-за золотых копей, дурья башка, а не из-за ваших возвышенных представлений о жизни, – отвечает Элиас сварливо, но нотки удовлетворения всё-таки проскальзывают в его голосе.

Внезапно безумный король наклоняется вперёд и хватает меня за запястье. Цепкая, сильная хватка – не вырваться. Он дёргает меня на себя, мы оказываемся буквально нос к носу. Только он сидит, а я стою, но король настолько огромный, что мне даже не нужно наклонять голову, чтобы видеть его вспыхнувшие предвкушением глаза.

От него пахнет старостью и чем-то пряным. Губы короля растягиваются в улыбке.

– Не надо, – шепчу я, мотая головой.

Внезапно руку пронзает жгучая боль.

– Не вздумай орать, птиц распугаешь, – медленно и с расстановкой говорит Элиас.

Я опускаю глаза и сквозь пелену слёз вижу, как моя рука высыхает, покрывается старческими пятнами, морщинами, ногти желтеют.

Жжёт так сильно, что перед глазами темнеет. Я хватаю ртом воздух, на секунду поднимаю взгляд и наталкиваюсь на внимательный, изучающий интерес. Восторг дрожит в змеиных зрачках Элиаса Великолепного. Драконьего короля Шердании.

Я терплю дикую боль, закусываю губу до крови, чтобы не закричать, по подбородку начинает течь кровь. Зрачок безумного короля расширяется, он поднимает вторую руку, пальцем стирает красные капли, а затем слизывает их с явным наслаждением.

Меня кидает в дрожь, я смотрю, как вокруг нас вянут деревья. Как опадают листья на землю. Запах цветков вишни заменяют гниль и тлен. Кажется, смерть идёт своей чёрной поступью где-то рядом.

Такова магия королевского рода. Рождённые драконами имеют власть над жизненной силой природы – дар Золотого Дракона Улидара его прямым потомкам. А все мы – часть этой природы. И вот моя жизнь замерла на кончиках пальцев Его Величества.

Безумный король отпускает моё запястье так же внезапно, как и схватил. Я отшатываюсь, хватаясь за мраморную колонну беседки, меня трясёт от рыданий. Я смотрю на изувеченную руку и хочется выть.

Элиас заходится в кашле, его сгибает пополам. Он прикладывает платок ко рту, а затем убирает. Я успеваю увидеть сгустки крови на белой ткани. Ярость переполняет меня до краёв, я едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на урода с кулаками.

Руку начинает покалывать, я вижу, что она снова становится нормальной. Не в силах стоять, я оседаю на пол, давясь слезами.

– Знаешь, мы ведь в чём-то похожи, – говорит король хрипло и с отдышкой, глядя на распростёртую на земле меня сверху вниз. – Говорят, что в вас сфанийцах есть капля крови Драконицы Леды жены Улидара. Что будь у драконов истинные, как в стародавние времена, вы были бы непревзойдёнными магами.

Проходит,кажется, минута прежде чем я нахожусь с ответом:

– Моя магия слаба, Ваше Величество, – хриплю я. – От неё почти никакого проку.

– Знаю, Жасмина. Поднимайся на ноги и проваливай отсюда. Никаких поблажек Альрик не получит, так ему и передай, – с полной злорадства улыбкой говорит безумный король. – И когда будешь писать отцу, передавай от меня привет.

Я шатаясь поднимаюсь на ноги, руку всё ещё жжёт огнём. Но просить дважды меня не нужно. Всё что я хочу – быть подальше от Элиаса Великолепного, пока он окончательно не превратил меня в столетнюю старуху.

Выбегаю из беседки на негнущихся на ногах. Лишь через десять метров, за поворотом, скрывающим меня от взора безумного короля, я позволяю себе идти медленнее, падаю на ближайшую мраморную лавочку и даю волю слезам.