Сын отворачивается к окну.

— Расскажешь мне, что происходит? — спрашиваю уже мягче. — Ты же помнишь, что можешь мне довериться?

— В школе надо мной стали смеяться, — выпаливает вдруг резко.

— Тебя обижают? — ахаю.

У Паши неплохой класс, там нет отбитых личностей, которые держат в страхе школу. Но все ли я знаю?

— Нет, не обижают, — сын отвечает не сразу. — Но буллить начали. Ржут надо мной, вещи воруют и выбрасывают. Один раз в коридоре десятиклассники зажали, но я отбился.

— Значит, рубашку ты порвал не потому, что упал?

Молчит.

Я подсаживаюсь к сыну на диван, кладу руку на плечо.

— Из-за чего, Паш?

— Из-за видео, которое разлетелось всюду. Там я спрашиваю у Ивана Геннадьевича про семью. Теперь все шушукаются за моей спиной — типа, мэр послал меня, потому что если я родному отцу не нужен, то и ему подавно.

Это пощечина. Самая настоящая пощечина мне.

Ведь если бы я сказала правду, то…

То что, Алена? Вот что…

— Паш, этого нельзя оставлять просто так, — говорю спокойно. — Мы пойдем к директору и разберемся со всем.

Скидывает мою руку и вскакивает на ноги:

— Так и знал! — выкрикивает. — Так и знал, что если расскажу тебе, то ты вместо того, чтобы послушать меня, пойдешь разбираться.

Я тоже поднимаюсь на ноги:

— А ты что, предлагаешь — оставить все как есть? Пусть и дальше безнаказанно достают школьников просто потому, что знают, что смогут избежать наказания?! Школа должна знать своих героев в лицо.

— Да они мое лицо неделю мусолят! — выкрикивает со слезами на глазах. — Гогочут за спиной, клички придумывают!

— Неужели учителя не видят ничего? — округляю глаза.

— Мама, очнись, да учителям насрать на нас! Они только за свои задницы пекутся. А одноклассники скажут, что я стукач, раз всех сдал!

— Паша! — ахаю, потому что сын обычно так не разговаривает.

— Ну что Паша! — зло вытирает слезы. — Что — Паша?! Если бы у меня был отец, он бы заткнул всем рты! А так…

Очередная колючая пощечина, от которой все внутри скручивается от боли. Неужели сын и вправду так думает?

— Паш… — шепчу.

— Отстань, — отмахивается и вылетает на улицу, а я оседаю на диван.

18. Глава 18

Мама

Пашка сказался больным сегодня с утра.

Я сомневаюсь в правдивости его слов о плохом самочувствии, но повелась, надо признаться.

С выходных мы не разговариваем друг с другом. Я не знаю, как подойти к нему, меня разочаровывает его поведение — и да, ко всему прочему я тоже обижена на него.

Я всегда прислушивалась к Пашкиному мнению, при этом старалась на него не давить. Взамен же получаю «отстань» и хлопанье дверью.

Конечно, я готова пойти на перевод в другую школу, но нужно понимать истинную его причину — это желание получить образование другого уровня или побег?

Пашино видео разлетелось по всему городу, его и в новой школе просто-напросто могут заклевать. Дети жестоки.

С новенькими не церемонятся, а с новеньким, у которого своеобразная репутация, я даже боюсь представить, что будет.

Именно поэтому я считаю, что решение в этой ситуации надо выводить на другой уровень. Нельзя закрывать глаза на происходящее, нельзя бежать. А что потом? Мама, давай переедем в другой город? В другую страну?

Нельзя прятать голову в песок и делать вид, что ничего не происходит. Нельзя. В конце концов, сегодня это мой Пашка, а завтра еще кто-то.

— Как горло? — заглядываю к сыну.

— Нормально, — отворачивается лицом к стене.

Ясно.

— На столе травяной отвар, прополощи обязательно. Он поможет при боле в горле.

Выльет этот отвар в раковину, я более чем уверена.

В ответ скупое «угу».

Закрываю дверь. Не хочет со мной разговаривать — что ж, придется мне со всем разбираться без его присутствия.