— Конечно, иди, — кивает Ксюша, ободряюще сжимая мою ладонь.

Я торопливо направляюсь в сторону уборной, оставляя позади шум разговоров, яркий свет и напряжение, которым, казалось, был пропитан весь зал с момента появления Марка.

Оказавшись одна, я закрываю глаза, прислонившись к прохладной плитке стены, глубоко вдыхаю, пытаясь привести в порядок разбушевавшиеся нервы.

— Всё нормально, — тихо повторяю себе, глядя в зеркало и поправляя волосы. — Ты в порядке. Всё хорошо.

Сделав ещё пару глубоких вдохов, я решительно выхожу из уборной, готовая вернуться к друзьям и вести себя так, словно Марка нет и никогда не было в моей жизни.

— Ева, — его низкий, спокойный голос звучит ровно, но будто бьёт прямо под дых, заставляя замереть.

Я резко останавливаюсь, словно наткнувшись на невидимую стену, и поднимаю на него глаза, чувствуя, как внутри вспыхивает злость. Он стоит передо мной, высокий и уверенный, будто всё вокруг принадлежит ему одному. Будто эти четыре года вообще ничего не значили.

— Марк, — говорю я, стараясь вложить в голос всё своё равнодушие, но злость, обида и досада, спрятанные глубоко, рвутся наружу.

Он чуть приподнимает бровь, словно удивлён моей резкой реакцией, и делает шаг ближе:

— Не думал, что снова встречу тебя так скоро. Похоже, судьба решила сыграть с нами злую шутку?

— Злую шутку судьба сыграла со мной гораздо раньше, Марк, — резко отвечаю я, глядя ему прямо в глаза и не собираясь отводить взгляд.

Он молчит несколько мгновений, его взгляд становится жёстче, внимательнее. Но я вижу, как слегка напряглись его скулы, как он стискивает челюсти, явно не ожидая от меня такой прямоты.

— Ты избегаешь меня, — наконец произносит он, пристально смотря на меня.

— Избегаю? — хмыкаю я язвительно, скрестив руки на груди. — Тебя вообще волнует, избегаю я тебя или нет? Ты сам прекрасно умеешь это делать. Или сейчас твоя невеста недостаточно сильно занимает тебя, раз ты вдруг вспомнил обо мне?

Марк резко сужает глаза, будто я его задела, и делает ещё шаг ближе, вынуждая меня отступить назад и ощутить спиной холодную стену.

— Моё отношение к Ирине тебя так сильно задевает? — тихо спрашивает он, почти шёпотом, и его голос звучит опасно мягко. — Ревнуешь?

Я презрительно усмехаюсь, пытаясь скрыть дрожь в руках, и говорю как можно язвительнее:

— Ревную? Тебя ? Прости, Марк, но у тебя слишком завышенное самомнение. Ты мне безразличен так же, как был безразличена я тебе, когда ты исчез из моей жизни. Просто не люблю сталкиваться с ошибками прошлого.

Его лицо каменеет, глаза становятся ещё холоднее, а в уголках губ появляется едва заметная усмешка.

— Ошибками? Вот как ты теперь это называешь?

— Именно так, — жёстко отвечаю я, отчаянно пытаясь не выдать дрожи в голосе. — Мой самый главный промах в жизни.

Он молчит, его взгляд тяжёлый и пронизывающий насквозь. Я вижу, как напряжены мышцы на его лице, и в этот момент он выглядит так, будто мои слова действительно причиняют ему боль. Но это уже не имеет значения.

Я делаю шаг в сторону, пытаясь уйти, но его голос останавливает меня снова:

— Ты изменилась, Ева, — произносит он неожиданно тихо, словно сожалея об этом.

Останавливаюсь, чуть поворачивая голову, но не смотрю на него, отвечаю так же тихо и холодно:

— Спасибо за комплимент. Ты тоже изменился. Цветёшь и пахнешь от счастья. Поздравляю с предстоящей свадьбой, кстати. На этот раз настоящей. Надеюсь, хотя бы теперь ты будешь искренним в своих чувствах и желаниях.

Не дожидаясь его ответа, я прохожу мимо, оставляя его стоять в коридоре одного, и только тогда позволяю себе резко вдохнуть и прижать руку к груди, чувствуя, как бешено бьётся сердце.