«Он мне нужен был только для того, чтобы бабло было. Я рожать от такого урода не собираюсь. У него вся семейка конченная. Да и куда мне ребёнок. Я гулять хочу, а…»

Диктофон от удара об стену разлетелся на мелкие кусочки, я выскочил на улицу и, прыгнув в свою тачку, помчал в больницу.

Не доехал. Башку мне тогда проломило конкретно.

***

Настоящее…

В голове шумит и боль усиливается.

Я, когда увидел здесь мать Веры, думал, что меня уже смерть нагнала. Она же ведь тоже пропала. Я приехал к ним домой, как только меня выписали после аварии, а там уже жили другие люди.

Куда уехала хозяйка, никто не знал. Заплатили наличкой, и её след простыл.

А после у бати началось слияние с Каримом, дочь которого уже давно жила у нас. Мишель, сука. Как она меня бесила, но сосала отменно.

Она-то и стала разменной монетой.

Я искал, даже Булата напрягал, чтобы искал, но каждый раз кто-то или что-то мешало. И я возненавидел всех.

Возненавидел, а сейчас не могу понять, откуда у неё дети. И какого хера этот уёбок сбежал, оставив Разину одну.

Поднимаюсь и иду за таблетками. На кухне должны были ещё остаться. Пробитая башка заимела свои последствия.

А через полчаса осознаю, что стою у Веры во дворе и жду, когда она выйдет. А она выйдет, ей позвонили из больнички, где её мать готовят к операции. Скрывала от дочери проблемы с сердцем, и всё аукнулось. Хотя я благодарен ей. Теперь я всё наверстаю. А ещё узнаю, как ей живётся после того, что она сделала.

Вера выходит, а я, как последний маньячина, ловлю каждое её движение. Темно, лица не видно, но по опущенным плечам и тяжёлому дыханию понятно, что её кроет.

Смотрю на неё и наслаждаюсь. Ловлю садистский кайф оттого, что ей херово, но рот сам открывается, когда она вскидывает голову к ночному небу.

– Вера.

– Пришёл добивать? – спрашивает она с такой апатией, что всё моё довольство как рукой снимает, а вот злость поднимается заново.

– Нет, – хмыкаю я. – Пришёл узнать, как тебе живётся после того, как ты моего ребёнка убила.

И если до этого она стояла и даже не шевелилась, будто ей всё равно, то после моих последних слов дёргается как от удара. Резко разворачивается в мою сторону, а я готов поклясться, что она меня уже расчленила.

***

– Что ты сказал? – шепчу я, испытывая такой прилив адреналина, что готова рушить всё вокруг.

И первым хочу, чтобы стал Север.

– А ты резко оглохла, Вера? – выплёвывает он и делает шаг ко мне.

– Нет, но лучше бы оглохла, – злость так и сочится из меня. – Тебя сюда кто-то звал? Ты зачем снова пришёл? Или пса своего отправил по делам, а меня теперь в расход? – понимаю, что начинаю говорить чушь, но меня так всё достало.

Столько лет держала в себе злость, обиду, ненависть на этого человека, что теперь не могу сдержать весь поток, что льётся из меня.

– Тебе бы заткнуться, Разина, – рычит Демьян, делая ещё один шаг.

Он будто проверяет границы, насколько я дам подойти, а мне и лучше. Удобнее будет вмазать ему.

– А тебе бы вообще не попадаться мне на глаза, – шиплю, задирая голову и смотря в его когда-то любимые глаза.

Север стал ещё больше, точнее, шире в плечах, мощнее. Заматерел, если это можно так назвать. А вот борода ему только возраста добавляет, хоть и ухоженная. Запах… запах такой же, как и тогда, когда я была без ума от него.

И от этого понимания становится только хуже.

– Ты, смотрю, совершенно не осознаёшь, что я тебя могу разложить прямо здесь, и мне ничего не будет, – он поднимает руку, вероятно, чтобы дотронуться до меня, но я резко отхожу.

– Даже не смей ко мне прикасаться своими грязными лапами, – шиплю на него. – И да, я хорошо запомнила твои слова, что если я захочу уехать, то не смогу, – вспоминаю сказанное им днём. – Так вот, убегать я теперь точно не буду. Мне есть ради кого бороться. И поверь, сдыхать буду, но ты умрёшь первым.